Отсырел порох в глазницах,
Острыми ребрами стекло напополам царапает.
Моя душа, скулит, выплакать хочется,
Но перманент от маркера с груди не стирается.
Еле заметный след оставляет,
Покуда кожа в ветошь не сотрется,
Пропитанная кровью и потом,
Со специями!,
Собачьим лаем голову полнит.
Перебитая перегородка носа и запах лилии,
Куриный бочок на полке потчевает,
Удача отступает на тоненьких ножках,
И ножиком в спину целиться.
До сердца не доберется,
Толстая кожа и тяжелая реберная клеть
На пути становиться.
Словно извозчик на пути амбразуры,
Встал, позвоночником закрыв дуло.
Из окна дуло, и на скулах матраса похолодало,
Оставив бренное тело с дождем за шторами убегал.
Но грусть твоя как псина у порога валяется,
Не убежать, в ногу вцепиться и ты до пролета не дотянешься.
Так и останешься, так и состаришься,
Грусть не выписав из однушки и кинув на чай
В автомат придорожного;