1.
Поезд "Москва-Мурманск" прибыл в Имандру за 3 часа до рассвета.
Хибины встречали нас сорокапятиградусным морозом и огромным плакатом над входом в здание вокзала:"По погодным условиям всем туристам выход на маршрут запрещён. КСС". Три буквы -- КСС, Контрольно-спасательная служба, были как печать под приговором для нашего похода, задуманного ещё осенью. Расстрельным приговором.
--Что делать будем?--спросил я. В выстуженном зале станции был почти такой же холод, как и за её пределами, из лопнувших батарей свисали сосульки, при разговоре изо рта струился пар, тут же превращающийся в иней.
--Не назад же ехать?--вопросом на вопрос ответил Николай, -- столько денег вбохали, и вообще...
--И здесь сидеть нельзя!--Сергей всегда заводился с полуоборота, чувствовалось, что одна мысль, ждать у моря, а вернее, у озера погоды, привела его в бешенство.
--КСС затормозит, как только зарегестрируемся,--сказал осторожный Виктор,--а без неё на маршрут выходить... И без отметки спасателей маршрут не засчитают.--Аргумент он привёл серьёзный, у нас был спортивный маршрут.
--Ты можешь прямо сразу отправляться в Москву! -- свирипея, почти закричал на Виктора Серёга. Откуда только голос брался у этого хрупкого парня, хобби которого всегда нас удивляло -- бальные танцы!
Окончательное решение было за мной. Думать долго не пришлось: все, кроме Виктора, родом деревенские, сибиряки и, не смотря на молодость, хаживали на зимнюю охоту. Что бы ни говорили про синоптиков, но они обещали смену погоды, а циклон в горах с его ветрами и снегопадами гораздо неприятнее мороза. Экипировка была приличная. Оставалось одно --отметка в маршрутной книжке.
--Маршрутку дай!--сказал я Виктору. Взяв тощую книжицу, отпечатанную на серой газетной бумаге, я подошёл к окошку с надписью "Почтовое отделение", за которомым замерзала пожилая женщина, закутанная так, что были видны только глаза, купил почтовую марку, наклеил её там, где должна была ставится отметка КСС о выходе на маршрут и попросил женщину "погасить" марку сегодняшней датой.
--Дураки!--проронила она, грохнув штемпелем,--позавчера такие же ушли умники, где только искать вас будут!--чем обрадовала меня несказанно: куда бы они, неизвестные мне туристы, ни шли, перед первым перевалом мы выйдем наверняка на их лыжню, что здорово съэкономит нам время и сбережёт силы.
Рассвет ещё только забрезжил, недалёкие горы горы лишь угадывались, когда мы начали движение. Такого снега я не видел никогда: ранние крепкие морозы, которые не прекращались с начала декабря, и безветрие оставили снег сухим и рыхлым, местами даже на лыжах мы проваливались по грудь, а для того, чтобы пропустить замыкающего вперёд, чтобы он, отдохнувший, продолжил торить лыжню, порой приходилось просто вжаться в стенку продавленной нами снежной траншеи.
К трём часам дня Сергей решил показать класс и сумел метров сто пролететь по крутому склону на скорости, на чём всё и кончилось-- он зарылся в снег и, налетев то ли на пень, то ли на камень, сломал лыжу.
Быстро разбили лагерь, заполыхал костёр, и дров мы не жалели -- сухостоя было в избытке. Сергей переставлял крепление на запасную лыжу, мы над ним подшучивали, трещали от мороза деревья в лесу, причём странно как-то, сериями. В тишине вдруг будто вскрикивало одно дерево, а вслед за ним ещё и ещё, как будто лес простыл и давился кашлем, или кто-то огромный резко, отрывисто и жутковато подхохатывал.
Выползла на небо луна, залила снег зеленоватым своим светом, расчертила его чёрными тенями деревьев, поблескивали искрами сугробы, трещал костёр, и мы говорили уже ни о чём, как всегда бывает, когда весь следующий день спланирован до мелочей.
Слегка занудливый Виктор, прихлёбывая чай, пробурчал:
-- Север, север...Романтика... Зачем потащились? Мороз, через снег не продерёшься... В марте надо было, в марте. По насту летели бы, как по асфальту!
--Сидел бы дома!--Серёгу заводить было не надо. Начался тот бестолковый спор, который я терпеть не мог, и готов я был уже рявкнуть:"Брэк"--и отправить одного затапливать печурку в палатке, а второго ему в помощники, как подал голос Николай:
--Романтики вам? Красот? Морды к небу поднимите!
И мы подняли лица к небу и ахнули! Северное сияние развевалось зелёно-фиолетовыми флагами, чтобы, исчезнув мгновенно, тут же вернуться в виде бумажного веера в полнеба, который медленно трансформировался в извилистые полупрозрачные полотнища, со стекавшими по ним к горизонту огненными полосами и струями...
Трещали по лесу деревья. Влага от нашего дыхания оседала инеем на бовях, ресницах и жидкой растительности на наших щеках, а мы молча смотрели на праздник в небе, которому не могли дать определения.
--"Огненное шоу!"-- сказал бы современный знаток эстрады. И ошибся бы -- ледяная душа севера играла над Хибинами в свои, непонятные нам игры...