три пути — Шереметьево, Внуково, Домодедово.
что мы делаем, друг, не так?
мне остаётся бояться,
что мой ребёнок прочитает Грибоедова.
или "Архипелаг ГУЛАГ".
"почему ты молчал, папа?
не отвергай причастия.
почему помогал гестапо
крикливым городским безучастием?"
он скажет, конечно, правду.
глаголет истина сквозь зубы в ирисе.
неважно, будет ли он в Канаде, или другой стране,
куда не пустят без визы.
"когда ты язык за дёсны заправил,
спокойно шагал в безликой когорте,
целовал кулак, ругая правила?
как ты мог орать о свободе?"
стену разрушить нельзя плевками
кончится желчь и слюна. останется грусть.
но я не могу,
но я не хочу
убивать руками.
а вот словом — стараюсь, учусь
я надеюсь, что не дойдёт до такого,
зажует пленку бездарного фильма,
в котором мне будет стыдно за свое слово,
и перед словом ребёнка стыдно.
он, мой друг, уже не поймёт объяснений.
но пока их можешь понять ты:
на огромную махину нам не хватало рвения,
количество мостов мешало сжигать мосты.
а булавка английская будит гиганта.
у меня в блокноте сотни булавок,
надеюсь, не буду стесняться правды.
не делаю ставок.
все идеи стары для века нового,
с каждой нотой заезженной
уродливей песня.
знаешь, друг, помни: мысль — это
первая
ступенька к слову. а слово – это первый
шаг
к действию.