Страшнее человека зверя нет,
но человек – не зверь, мы знаем это.
А если ему в тягость белый свет?
и места для него в том свете нету?
И негде спрятаться от стужи и ненастья?
Никто не даст стакан простой воды?
И некому сказать с улыбкой «здрасьте»?
Наверно, в жизни больше нет беды.
Тогда и человек в любом умрёт,
животным станет, превратится в зверя.
Чтоб голод утолить, он украдёт,
другими мерками свои поступки меря.
За ним охотятся, его нещадно бьют,
заламывают руки за спиною.
Вонючей камерой его накажет суд,
отгородив от общества стеною.
А виноват он в том, что жить хотел,
что голод мучил, мучили соблазны.
Ведь всем известно, если ты поел,
то жизнь не кажется такой уж безобразной.
А если крыша есть над головой,
надежда – утром снова на работу,
что даст тебе и радость, и покой,
захочешь ли ты убивать кого-то?
Когда идёт всё, как должно идти,
так, как положено, как приучили с детства,
навряд ли станешь ты сворачивать с пути,
который чист и мил твоему сердцу.
Мы – люди, приручённые судьбой
жить по закону чести и морали.
И если в обществе случился сбой,
то надо, чтоб друг в друга не плевали,
не выгоняли в стужу на мороз,
не убивали веру и надежду.
Не надо ни побоев, ни угроз,
ни слов, которые нам душу режут.
Любого надо с утешеньем накормить,
дать отдых, дать защиту и дать дело.
Он – человек. Его не надо бить…
Душа найдёт приют своему телу.
Пусть милосердным будет наш Закон,
чтоб соответствовал и чести, и морали.
Нельзя восполнить тот ущерб и тот урон,
который у себя когда-то мы украли.