Помешает что
разглядеть в облаках кактусы? –
На иголках налипли росинки подтаявших звезд.
Белоснежный огонь раздувает дыхание парусом,
Поднимается ввысь, до межзвездных пустынь, мост.
Успокоится чем
на зелёном листке космоса
Муравей, умирающий в трауре солнечных брызг?
Позади – муравейников теплые, тёмные конусы,
Человеческих жизней тончайший, сквозной писк.
И дышать до какого
предельного понимания?
Васильковая жизнь по пустыне рассеяла лужицы.
Высыхают они? Или к ним доползти тужится
По оврагам планет незнакомое нам дыхание?