Надел ты однажды девичий наряд,
Чтоб тайны узнать всего мира,
Проникнуть невинно на бал-маскарад,
Шпионить, опять же, невинно.
На благо ли родины, иль по греху
Тянула одёжка чужая,
Но нынче в корсете и плащ на меху,
Рубины на шее играют.
Соблазном, улыбкой, акцентом чужим
Проник в будуары и спальни,
Нашёл в кабинеты и крипты пути,
Узнал и создал чьи-то тайны.
Ох, юноша, Англию ты обманул,
И Франция тоже не знает,
Что та, что коварней зубастых акул,
Вообще не царица земная.
Вообще не царица. Не тот её пол.
Откуда ж в нём нежность и сладость?
Для родины трудится этот посол,
Иль душит в себе скрыто радость?
Остался мотив сей в истории нем,
Однако концовка известна:
Уже он не узнан, не принят никем,
Когда из мужского он теста.
Старей в этом платье, в узорных чулках,
Средь сплетен и бархатных стульев.
Когда-то записки носил в париках,
Теперь там лишь лысина будет.
Романтика этой игры непроста...
Писал ты и правой, и левой,
И делал ты всё, чтоб признанье снискать,
Но умер ты лишь Женевьевой.