Я звала их "разноцветками". Они были такими разными с самого начала! Они такие разные сейчас!
Дочка — рыжеватая, со светлой прядью, с веснушками на щеках, огромными, широко распахнутыми светло-карими глазами — тонкая-звонкая, хрупкая, маленькая и всегда уверенная, что она все сама знает и вообще самая умная. И регулярно подтверждающая эту уверенность достижениями… на работе. А в любви вечно дико легкомысленная и не вполне удачливая.
Старший сын — черноволосый, худой, жилистый, широкоплечий, выше среднего роста, со сверкающими черными очами и длинным носом — настоящий казак! всегда веселый, легкий, с широкой улыбкой, кажущийся легкомысленным, но твердо знающий, что ему нужно, умеющий работать руками и отлично и быстро соображающий, зачем и как… Балагур и шутник, певец и музыкант, рисовальщик…
Младший — светловолосый зеленоглазый северянин двухметрового роста, интеллигентный, очень умный и знающий, но не афиширующий ни того, ни другого, серьезный, спокойный, большой любитель долго молчать, а потом сказать твердое нет… закрытый, идущий каким-то своим неведомым путем в мыслях и действиях — путем, даже понять который непросто со стороны — но который неизменно приводит его к поставленной цели.
Забавно было наблюдать, как эти трое, еще совсем малыши, взаимодействовали. То спорят до драки, то обнимаются, то весело играют, то устраивают спектакли для нас, родителей. Понимание с полувзгляда… как? ведь так непохожи друг на друга! Мне и самой-то, взрослой, не так легко было вас понять! и всегда, при любых трудностях и проблемах — сразу спина к спине, и единым фронтом…
Потом они росли. Один за другим вступали в трудный подростковый возраст. Влюблялись. Менялись. Взрослели. Какое тревожное время. Эта серия "первых любовей" с неизбежными разочарованиями, эти попытки встроиться в жестокий взрослый мир, еще не понимая, насколько он отличен от виденного в фильмах и прочитанного в книгах…
Сколько выкурено сигарет, стоя на балконе и глядя на дорогу, боже ты мой! сколько истрачено батареек, чтобы слушать это вечное "абонент недоступен", сколько выпито валерьянки и пролито слёз… А они приходили в полночь, а то и к утру, и от них пахло чем-то незнакомым, и они рассказывали, что с ними случилось… иногда, чаще — нет… и оставалось угадывать только по выражению глаз — то мечтательному, а то горькому… Прошло и это…
Три взрослых человека. У двоих — свои дети.
А я смотрю на них, и снова вижу тех троих, маленьких разноцветок… Три детские головенки — рыжую, черную и золотую, три пары глаз — карие, черные, зеленые…
Дорогие вы мои! Разные! Как же я вас люблю — и как горжусь тем, что вы выросли достойными, благородными и умными людьми.
Честное слово, как три мои когда-то не написанные диссертации… только гораздо, гораздо лучше…