В небосводном океане накалилась златокудрая звезда,
распростерла огнедышащие руки над нудистским горизонтом.
Подогрелась под естественным прожектором соленая вода,
разорделись оголенные фигуры под безоблачным простором.
По величественной солнечной проекции, походкой от бедра,
прошагала белокурая матрешка с перламутровым браслетом;
вслед за девой появилась мотыльков неистребимая орда,
прожужжала, просвистела и исчезла за пылающим сегментом.
К облюбованному месту невысокая блондинка подошла,
расстелила покрывало, обнажилась до бикини перед светом;
может, странною девицей или скромницей красавица была:
голышом не щеголяла и интимность сокрывала под корсетом.
Разомлевшая матрешка на готовую поверхность прилегла,
грациозно потянулась, посмотрела на вселенную с восторгом;
на кудрявую головку опустилась сновиденческая мгла,
трансформация полилась нескончаемым, волнительным потоком:
зажигались в мозговых переплетающихся клетках фонари,
многокрасочные искры разбегались по петляющим дорогам,
а из плоти в атмосферное пространство вылетали пузыри,
изумительно танцуя и вращаясь пред напуганным народом.
Отделился от прозрачных вояжеров непоседливый Эфир,
заиграл голубоватыми лучами и повис над небосклоном,
а в его полусферическом экране сконцентрировался мир,
существующий в природе, но скрывающий алмазы под засовом.
К сверхъестественному зрелищу приблизился светящийся Астрал,
он искрился благородными делами и заботами о вечном,
он животные инстинкты и губительные мысли отвергал,
и печалился о тех, кто бесконечно беспокоился о бренном.
За пределами реальности к танцующим пожаловал Ментал,
управляя подсознаньем, как доверчивым, покладистым ребенком,
он увесистой метлой стереотипы из жилища выметал,
и скептическим рассудком верховодил, как безропотным ягненком.
На магнитные вибрации настроился космический канал,
наделил благочестивую триаду положительным зарядом,
и разверзнул над земными существами благоденственный портал,
из бездонности посыпались божественные книги водопадом.
В завершении сеанса над заливом приутихли голоса,
разомкнулись чудодейственные веки, опьяненные гипнозом,
от невиданных экспромтов обезлюдела песочная коса,
повседневность без матрешкиного мира потекла, как под наркозом...