Калека был смешон безвкусицей уродства,
Родства не ведал с плотским он грехом,
Влеком нутром на трон, или его подмостки,
Но с тростью, чахлою, он сросся стариком.
А кем бы взгляд его, исполненный печали,
Встречаем, был с желанием иль огнём?
Кто розы нёс калеке, не коля шипами?
Молчит, увы, на вид седая память,
Лишит её дыхания в горле ком.
Знаком был всем и бегством лишь спасался,
Лекарством грезил - массою пилюль,
Не в пулях телу виделась опасность,
В костях замшелых вызрел боли культ.
Луна! Молю! Сведи с ума калеку!
Ласкай и мучь, коль тучи, что меха,
Вплетая в кнут лучи былого света,
(Веди туда, до сонмища ответов),
Под розги гроз испей меня до дна!
Остригло солнце звёзд седые пряди,
Нагрянув синью пряных облаков,
Упрямый раб, рубцы рукой разгладив,
Вновь будет пьян, луны почуяв зов…