Однажды на обочине дороги,
Средь пыли на копне травы.
Седой старик, поджавши ноги
Сидел, не подымая головы.
Заросший в поношенной одежде,
В разбитой обуви и рваною сумой.
Мне руку протянул, в надежде,
«Остановись, поговори со мной!»
Замедлив шаг, я подошёл поближе,
Устало опустился перед ним.
Чтоб шепот разобрать склонился ниже,
И был тот час объятьем отрезвим.
«Сыночек, дорогой, не убегай!
Не рвись с объятий, я ведь твой отец,
Взгляни в глаза, попробуй же узнай,
Я тот кого, сейчас зовут истец»
Я сколько не смотрел, не узнавал,
В оборвыше знакомые черты.
Но чувствовал, меня аттестовал,
Кто знает жизни долгие версты;
Он пахнул травами, зелёными лугами,
Палящим зноем, проливным дождём.
Горячими из детства пирогами,
И тем, что мы так долго в жизни ждём.
«Так кто же ты?» спросил я старика,
Он усмехнулся и ответил тихо.
« Я совесть, я бездонная река,
Я счастье, что бродит многолико!»
Я в первый миг почувствовал подвох,
Окинул взглядом всё вокруг себя.
И тут услышал глубокий, тихий вздох,
Старик привстал, мне пальчиком грозя.
«Я ухожу, а ты запомни встречу,
Вернись туда, откуда ты ушёл.
Я не сужу, поступкам не перечу,
Но ты в обиде так далеко зашёл»
«Я ж там всегда, где ты меня оставил,
Где сердце любящее бросил, оскорбил.
И в боли утонуть его заставил,
Оно страдает уже совсем без сил»
И вдруг рукой груди моей коснулся,
Его услышал последние слова,
«Вот искра от меня чтоб ты очнулся,
И свежестью дышала б голова!»
И в тот же миг старик как дым растаял,
И я остался на обочине один.
Почувствовал, как лёд в груди истаял,
Я не раздвоен, а снова стал един.
* * *