Стихотворения Сергея Редкова – это целый мир, открытый для читателя, мир, пролегающий с севера на юг и с запада на восток, мир – от глубин до высот, мир – от божественного до свойственного человеку.
Клуб путешественников – точное название сборника, отражающее вечную тягу человечества к путешествиям, когда ощущается порыв, стремление оторваться от обыденности и увидеть нечто большее, чем жизнь, ограниченная современностью. Неслучайно автор приводит такие строки:
Кружится мысль как на оси:
Коттеджи, яхты, банк, машины…
Как много времени и сил
Отдал я той возне мышиной!
Путь, приводящий к иной, отдаленной от рутин и хлопот, жизни – это путь, по словам автора, к прозрению:
Мне кажется, что «где-то», но не «здесь»
Я стану лучше, чище и добрее;
Душа моя проснется и прозреет
И сбросит с плеч уныние и спесь.
Дорога, дорога, дорога… Автор уверенно «увозит» читателя из суетного мира. Читатель буквально ощущает стук колес поезда, слышит звон чайной ложки в неизменном стакане с подстаканником, слышит разговоры случайных попутчиков и чего-то ждёт…
А за окнами поезда мелькают и зимний лес, и вечер над озером, и конечно же, станции и вокзалы.
И вдруг – читатель оказывается высоко в горах, там, где разряжен воздух, там, где ощущается божественность и сакральность иных – негородских – миров:
Над горизонтом море дышит,
Гуляют тучи по горам.
Здесь высоко, здесь небо – слышит,
Недаром здесь построен храм.
Сверкает маковкой на склоне
Среди бесчувственных камней.
Я подхожу к святой иконе.
Я нахожу спасенье в ней.
Автор не только рассказывает об увиденном и пережитом, он видит нечто большее, поскольку путешествия – это способ вернуться к природной зоркости, пытливости и наблюдательности:
Когда я смотрю на лица
Людей, выходящих из храма,
То в них нахожу профиль Бога,
Нашедшего дом среди плоти.
Далее читатель спускается с горных высот и оказывается на побережье, где слышен всплеск морских волн, где снова и снова просятся в душу беспокойство и ностальгия:
Я смотрю на ленивые волны,
Что ласкают янтарный закат.
Шум прибоя, медлительно-ровный,
Как хрустального эха каскад,
Что-то шепчет, до боли родное,
Не отпустит – хоть весла суши!
Как отверстие пули сквозное,
Ноет память в подвалах души.
Затем читатель оказывается в Испании, гуляет по Италии и Венеции, где воспринимаются и оцениваются не только красота мира, но и проблематика, свойственная думающему человеку.
В разрезе с неутомимыми стихотворными путешествиями, автором представлено стихотворение, при прочтении которого явно ощущается теснота квартирного мира, окруженного вещами. Стихотворение «Новоселье» уместно вписалось в общую тематику сборника «Клуб путешественников» именно контрастом, подчеркивающим яркость мира путешественника и бедность мира человека, зарывшегося в бытовой суете. Особенно удачными являются завершающие строки стихотворения, не случайно повторенные автором дважды, где он говорит об обычной городской квартире:
Как вор в ней спрячусь, как злодей,
Кошмар не зря мне снился вещий:
Я еду в дом, где нет людей,
Где нет любви – одни лишь вещи.
Одним из ключевых стихотворений является стихотворение, открывающее сборник «Клуб путешественников»:
Мне хочется уехать от себя,
Чтоб отыскать себя же, но другого –
Достойного признания людского
И права в этом мире жить любя…
Чем дальше еду, тем яснее суть –
Не сбыться угасающей надежде:
Я остаюсь таким же, как и прежде,
Куда бы не свернул мой долгий путь.
Действительно, автор остается самим собой – его стихотворные строки узнаваемы легкостью прочтения, уместной, неизбыточной креативностью и дружественностью слога, располагающего к себе читателя,
Кандидат технических наук, доцент,
Член Союза писателей России
Весина (Баранова) Елизавета
От автора
Приветствую тебя, дорогой читатель!
Перед тобой моя новая книга «Клуб путешественников».
В ней ты найдешь самые разные истории, свидетелем или участником которых я был, а так же мысли и образы, пришедшие ко мне в дороге; или же просто настроения, обретшие форму стихотворения во время путешествий.
На всякий случай, хочу извиниться, если некоторые стихи вызовут негативное отношение, но я старался быть максимально объективным и освещать не только радостные и приятные стороны предложенной темы. С вниманием выслушаю любое мнение, каким бы оно не было – положительным или отрицательным. И если я все-таки смог задеть кого-то «за живое», то буду считать свою задачу выполненной, так как буду знать, что в нас еще осталось это самое «живое», несмотря на жестокость и цинизм нашего времени. Но довольно рассуждений – пора собираться в путь!
Приятного прочтения, мой дорогой читатель и друг.
Поэтический сборник «Клуб путешественников»
1. Стихи, рожденные в пути
***
Мне хочется уехать от себя,
Чтоб отыскать себя же, но другого –
Достойного признания людского
И права в этом мире жить любя.
Мне кажется, что «где-то», но не «здесь»
Я стану лучше, чище и добрее;
Душа моя проснется и прозреет
И сбросит с плеч уныние и спесь.
Поэтому – меняю города
И посвящаю жизнь дорожной музе.
Но как же много радужных иллюзий
С годами исчезают навсегда!
Чем дальше еду, тем яснее суть –
Не сбыться угасающей надежде:
Я остаюсь таким же, как и прежде,
Куда бы не свернул мой долгий путь.
Новоселье
I
Однажды я переезжал
С одной квартиры на другую.
То выглядело как пожар,
Не пожелал бы и врагу я.
Передо мной – гора вещей:
Кастрюли, тумбочки, картины,
Журналы, мази от прыщей,
Торшеры, полки для ботинок,
Кровать, гантели, швабра, стол,
Половник, скалка, мясорубка,
Разобранный паркетный пол,
Шампунь, зубная щетка, губка…
Когда успел нажить тот хлам!?
Ведь я въезжал в пустые стены.
Теперь же скачут по углам
Горшки, гардины, гобелены.
Весь этот скарб отправлен в путь.
Я – перегруженный корабль.
Не дай мне боже утонуть
Среди совков, лопат и грабель,
Среди пластинок и кассет,
Среди исписанных квитанций,
Открыток, тлеющих газет,
Брошюр о пользе медитаций.
В который раз пересчитал
Все, что в хозяйстве пригодится:
Пластмасса, дерево, металл,
Хрусталь, фарфор, рулоны ситца.
Не позабыл набор для щей,
Костюм, коробочку для грима.
Лишь не нашел среди вещей
Я фотокарточку любимой.
Искал везде. Все перерыл,
Едва не утонув в поклаже;
Ведь без любви – как без перил,
Легко упасть с небес да в сажу.
И я упал. Среди измен
Стал жить с душою дезертира.
Зато купил себе взамен
С удобством новую квартиру.
Как вор в ней спрячусь, как злодей,
Кошмар не зря мне снился вещий:
Я еду в дом, где нет людей,
Где нет любви – одни лишь вещи.
II
Вот так, живя быстрей саней,
Материальным грезя раем,
Играя в куклы сытых дней,
Родных людей навек теряем.
А ведь рассказ о нас с тобой,
Мне кажется, достоин саги.
Мы познакомились весной
В хмельной студенческой общаге.
Там жизнь проходит на виду –
Нигде нельзя уединиться.
И в этот год, как на беду,
Нас угораздило влюбиться.
Сердца стучат, как молотки.
А кровь бурлит, как в горной речке.
Лишь только жаль, что коротки,
Что редки были наши встречи.
Днем – на уроках мы сидим.
К нам знанья липнут, как репейник.
Затем туда, где спим, едим,
Где быт похож на муравейник.
Здесь даже места не найдешь,
Где нам обняться без испуга:
На улице – холодный дождь,
А в комнате твоей – подруга.
Зайдем ко мне – там спит сосед.
Мы на балкон – там кто-то курит.
На кухню! Там, среди бесед,
Бульоны делают из куры.
В душе кипит обида: не
Удалось… Пора прощаться.
Поймите вы – наедине
Влюбленные должны общаться!
От безысходности такой
Едва союз наш не распался.
Махнули мы на все рукой,
И выход сразу отыскался:
В четвертом блоке шел ремонт.
Мы спрятались в одной из комнат.
В окне дымился горизонт,
Закат лучами был исколот.
Коснулся стен прощальный свет
Дневного солнца. Звезды встали.
Я осознал – барьеров нет,
Глаза твои блеснули сталью.
Рождался хрупкий наш роман
Среди белил и штукатурки.
Набив конфетами карман,
Мы взяли свечи, кофе в турке;
Ведро используя как стол,
А кирпичи – как табуретки,
Мы сели, как в кафе бистро.
Я подарил сирени ветку.
В тот миг нам было все равно,
Что комната лежит в разрухе.
Как будто знал тебя давно,
Ласкал я стан твой, губы, руки.
Сбывалось лучшее из грез
Среди бесед и поцелуев.
Я обещал тебе всерьез
Построить дом роскошней Лувра.
Во мне проснулся дух творца,
Во мне проснулся долг мужчины:
Любовь должна цвести в дворцах,
А не в землянке под лучину!
Надеждой в лучшее горя,
В словах дарил тебе полмира.
И с тем – уехал от тебя,
Чтоб заработать на квартиру.
Забыв родные города,
Открыл свой business за границей…
О если знал бы я тогда,
Что это все – не повториться!
III
Мы входим в мир, как в новый дом,
Справляем жизни новоселье.
Наш путь – улыбкою ведом,
В душе – беспечность и веселье.
Мы рады солнечному дню,
Хорошим песням, смеху близких,
И в нашем жизненном «меню»
Еще отсутствуют «изыски».
Но с каждым днем взрослеем мы
И засоряем путь свой хламом.
Бежим от лета до зимы,
Забыв о чем-то самом главном.
Хранится в памяти балласт
Событий разных, как в подвале.
Взрывая развлечений пласт,
Везем в свой мир на самосвале
Привычек пагубных картечь,
На выходных – угар застолий,
Багаж знакомств и тайных встреч,
Багаж сомнительных историй,
Хорошей жизни ярлыки,
Картинки сказочных иллюзий:
Пикник, рыбалка, шашлыки,
Банкеты, флирт под звуки блюза,
Поездки в Турцию, в Париж,
Концерты, фильмы про вампиров,
Попытки прыгнуть выше крыш,
Мечты иметь все деньги мира.
Кружится мысль как на оси:
Коттеджи, яхты, банк, машины…
Как много времени и сил
Отдал я той возне мышиной!
Нарушив правила игры,
Тебя надолго забывая,
Как много всякой мишуры
Вбивал я в жизнь, как в землю –
сваи.
Боясь убогой нищеты,
Копил банкноты и монеты.
Недвижимость купил… А ты –
Кричала в письмах: «Милый, где ты!?»
А время – шло. Я – не спешил.
Я развлекался и работал.
Касался призрачных вершин,
Не замечая дни и годы.
Но вдруг я понял, что устал
Кататься мячиком по свету,
Что без тебя – Земля пуста,
Что без тебя – мне счастья нету.
Искал тебя, но не нашел.
Где ты жила – закрыты двери.
Волос твоих душистый шелк
Кольнул мне в памяти потерей.
Зачем, надеждою горя,
В словах дарил тебе полмира?
Зачем уехал от тебя?
Зачем мне новая квартира?
Как вор в ней спрячусь, как злодей,
Кошмар не зря мне снился вещий:
Я еду в дом, где нет людей,
Где нет любви – одни лишь вещи…
Фотография
На фотографии малышка года три,
Девчушка милая в чулочках и платочке.
Глаза малышки говорят: «Смотри!
Тебе дарю я мячик весь в цветочках».
И тянет в ручках разноцветный шар.
А мяч велик – почти с малышку ростом.
Какая добрая у девочки душа:
Свое богатство раздает так просто.
Любимая, прошло немало лет,
Но ты с тех пор ничуть не изменилась.
Лишь вместо мячика – даруешь сердце мне,
Чтоб на двоих оно до смерти билось…
Парадокс
Когда мне было восемь лет,
Я знал о жизни все:
Я знал, что аист на крыле,
Детишек в дом несет.
Что по ночам кричат коты,
Что где-то есть моря.
Что в хрупком зеркале воды
Дрожу, как призрак, – я.
Что в холодильнике – еда,
А ночью – сладкий сон.
Что не ко мне придет беда
Под карканье ворон…
Но шли года, вперед маня.
Я сильно повзрослел.
«Ученость» детская моя
Рассыпалась, как мел.
Изведал я, что все – сложней;
Что жизнь, порой, как бокс.
Что ничего не смыслю в ней…
Такой вот парадокс.
Омут
Я прыгаю в жизнь, словно в воду,
По дням разбегаясь кругами.
Я женщин читаю руками
И каюсь, молясь небосводу.
Но снова от бури хмелею,
Грозой, как вином, упиваюсь.
Лишь утром трезвею и – каюсь
За то, что страстями болею.
За то, что не ведая брода,
Я в чьи-то ныряю дороги.
За то, что пусты и убоги
Без смысла прожитые годы...
Ко дну меня тянет мой путь.
Не дай мне, Господь, утонуть!
***
На проспекте клены,
А на небе – птицы…
Был вчера ребенок,
А теперь – за тридцать.
Надо мною люстра,
За окном – природа…
Что-то очень шустро
Замелькали годы.
Небо в створе окон
Тучей проплывает…
Что ж так одиноко
В тридцать лет бывает.
Кто-то встретил летом
Счастье неземное…
Почему все это
Было не со мною?
Иней серебриться,
На дорогах – наледь…
Мне всего лишь тридцать.
Надо все исправить.
Глобальный эгоизм
Те годы канули во мгле,
Когда страна – одна семья.
Теперь гуляет по Земле
Огромное такое «Я».
В трудах не тратя силы зря,
Купаясь в море всяких благ,
Разбухшее такое «Я»
Над всем живым поднимет флаг.
Упрется боком в горизонт,
Уткнется в небо головой.
Юристов выставив во фронт,
С другими «Я» завяжет бой.
Принципиально доведет
Любую тяжбу до сумы…
А где-то в поле запоет
Забытое такое «Мы».
Городские чайки
Собираясь белокрылой стайкой,
Закружили над помойкой чайки.
Не пугает сытых птиц вонище,
Так как много есть в отходах пищи.
А под солнцем море серебрится…
Только не к нему стремятся птицы;
Не на волны устремляют взоры –
Привлекают мусорные горы.
Что ж вы, чайки, позабыли море
И жируете, не зная горя?
Может, есть еще средь вас романтик,
Кто не стал менять мечту на фантик?
Первый бой
Мальчишка с детства стать хотел героем:
В лихие дни страну мечтал спасать,
Врываться в осажденный город с боем,
В противника гранатами бросать.
А после, перед девочкой наивной,
Чеканить шаг, медалями звенеть;
Цветы дарить, ухаживать активно
И с бравым видом о любви ей петь.
В мечтах – красиво,
только в жизни – проще:
Пришла война, завязан первый бой.
Залег парнишка с автоматом в роще,
Готовый подвиг совершить любой.
А вот и враг.
Его лицо в прицеле.
Осталось надавить лишь на курок.
От напряжения ладони запотели.
Давай же! Преподай ему урок!
Стреляй в него!
Чего ты ждешь, мальчишка?!
Как раз сейчас пора «Героем» стать…
Об этом не писали в детских книжках:
Легко мечтать, но трудно – убивать.
Не выстрелил. Его винить не надо.
Он не увидит боя до конца –
Одна из пуль вонзилась в землю рядом,
Другая же – скосила жизнь бойца.
Лежит мальчишка на траве лицом.
Не стал ни мужем,
ни героем,
ни отцом.
***
Когда я смотрю на лица
Людей, выходящих из храма,
То в них нахожу профиль Бога,
Нашедшего дом среди плоти.
Но лица спешат углубиться,
Как в омут, в житейские драмы.
И с вечной, голодной тревогой,
Ползут догорать на работе.
А в сердце – надежда искриться,
Что поздно мы все или рано,
Обратно вернемся к порогу,
Где вспомнит душа о полете...
***
Я раздал себя людям до точки.
Не осталось меня. Не ищите.
Мои строчки – любимые дочки.
Не побрезгуйте ими, прочтите.
Почитайте "шедевры из раннего".
Вам понравилось? Слезки западали?
Чем сильней мое сердце изранено,
Тем светлей мои песни, не правда ли?
Пусть судьба бьет меня своей палицей!
Стану лучше писать я от этого.
Вам не надо страдать и печалиться:
То удел и призванье Поэтовы.
Он раздаст себя людям до точки,
А исчезнет – в стихах след ищите.
Его строчки – любимые дочки.
Не побрезгуйте ими, прочтите…
Зимний лес
Солнце в небе полусонно
Над верхушками плывет.
Лес хрустальный полон звона:
Снег скрипит, сверкает лед.
От мороза воздух колок,
Но прозрачен, как стекло.
Хвойных не боясь иголок,
Облако на ель легло.
Распластались тени сеткой,
Пни страдают о былом.
Снегири на белых ветках
Чистят перья под крылом...
Где-то – теплые избушки.
В них уютно, как в раю.
Я же – выйду на опушку
И, любуясь, постою.
Поле – белая сорочка.
Небеса, как день, ясны.
Спят под почками листочки
В ожидании весны.
2. Вокзалы
Поэт и поезд
Когда поэт, от славы опьяневший,
С высот заоблачных на общество глядит,
Ему мерещится кабанчик ожиревший:
– Толпа презренная! – такой поэт твердит.
Себя же отделив от масс отсталых,
В материях высоких ищет он.
С надменного не видя пьедестала,
Ни чью-то боль, ни жалобу, ни стон...
Наезднику крылатого Пегаса
Я посоветовал бы нос не задирать,
А съездить на вокзал; узнать, где касса;
Увидеть очередь и место в ней занять.
Купить билет; взвалить рюкзак на плечи;
Взять в руки удочки и двигать на перрон.
Услышать не хорей, а просторечие,
Садясь в заполненный «толпой» вагон.
Раскрыть глаза невинные пошире.
Достать белье, с трудом на полку влезть.
И наконец понять, что в нашем мире
«ТОЛПЫ» не существует – «ЛЮДИ» есть.
Вот мать с ребенком чутко задремала.
А вот матрос, высокий как флагшток.
Шахтер с Кузбасса, рыболов с Ямала…
Не до стихов твоих им? Ну и что?
А ты не знал, что есть дела важнее,
Чем слушать поэтическую речь?
Когда завязнут все в стихах по шею,
Кто будет строить, сеять, булки печь?
Поэзия – не средство возвышения
Над «бренным» миром, что «погряз» в трудах.
Она источник счастья в дни лишений,
Маяк на море и приют в горах.
Но ты поешь лишь о себе по весям.
На сердце грим, как в цирке Шапито.
Поэтому – хоть соловьем залейся,
Стихи твои не слушает никто.
Пегас от скуки приуныл в сторонке…
Парнас в снегах забвения лежит…
В плацкартах нет возвышенности тонкой,
Зато есть жизнь – без масок и без лжи.
Зато есть лица, мысли, жесты, взгляды.
Дорога, песни, долгий разговор;
Попутчицы, воркующие рядом.
Картошка, сало, куры и кагор.
Потом есть утро и восход румяный.
И поплавок на зеркале реки.
И блеск росы, и запах сена пряный.
И тишина в предчувствии строки.
Цикл стихов «Дорожная сюита»
1. Столичные вокзалы
Женским голосом сверху звенит,
Стрелы рельс в горизонты вонзает,
Перевернутым ульем гудит
Вавилонская Башня вокзала.
Я ныряю в потоки людей –
Меня сносит течением судеб.
Не поймешь здесь, кто свят,
кто злодей,
Кто грешит, кто карает, кто судит.
Брызги смеха над омутом глаз
И бессмысленных фраз водопады.
Кто-то горе здесь встретит не раз,
Кто-то счастье дождется в награду.
Накрывают меня с головой
Беспощадные волны разлуки:
Кто-то дом покидает свой,
Кто-то жмет на прощание руки.
Я теряю запасы монет,
Я травлюсь в дорогущих буфетах,
Продолжая гулять по стране
В элегантных плацкартных каретах.
Кто-то едет за солью морей,
За ракушкой и бронзой загара.
Я же прыгаю в море людей
И купаюсь в их судьбах задаром.
О своей – позабуду на миг.
Сяду в поезд, и в путь на неделю!
Все что знал о дороге из книг
Испытаю, проверю на деле…
2. Дорожная песня
Забиться между полок, словно в норку.
Забыться, задремать под стук колес,
Не замечая хоровод берез
На золотом от зарева пригорке.
В окне блестит застывших речек ртуть.
В окне туманные трясутся дали…
Назавтра быть в местах, где нас не ждали –
Такой мы выбираем трудный путь.
А солнце, как начищенный пятак,
Пытается догнать наш скорый поезд.
Куда там!
Мы заткнем его за пояс!
Вот так ломаем мы судьбу.
Вот так!
3. Вечер над озером
Окно – экран.
Я вижу в нем закат:
Священной кровью из небесных ран
На землю солнце льется свысока,
Роняя в воду свой блестящий шар.
Заря – пожар!
Горит вода.
Не озеро – рубин, –
В оправе медных берегов рябит,
И облаков седая борода
Восторженным румянцем заиграла…
А жизнь – на день короче стала.
4. В ночном поезде
Мчится поезд быстрой птицей
Вдоль ночных полей.
Будь любезна, проводница,
Чаю мне налей.
Не могу заснуть я ночью,
Хоть душой и чист.
Сон мой нервный
рвет на клочья
Чей-то храп и свист.
Фонари на полустанках
Свой наносят вред:
Мне по векам, как по ранкам,
Бьет слепящий свет.
Злые тени корчат рожи,
Дождик моросит.
Положение лишь может
Разговор спасти.
Но не станет проводница
Слушать мой рассказ.
– Что вам надо?! – возмутится, –
Я не знаю вас.
Недоверие родится
К внешности моей.
Ты не бойся, проводница,
Просто чай налей.
По ступенькам мокрых станций
Я продолжу путь.
И под утро, может статься,
Все ж смогу заснуть.
5. Песенка про чай
Когда трясешься ты в вагоне
в роли странника,
Есть ритуал такой –
пить чай из подстаканника.
Ведь теплый чай
в холодном подстаканнике –
Как жар души
в уставшем теле странника.
А если в сердце вдруг
сомнение и паника –
Долей к заварке
кипяток из краника…
Да не постигнет никого
судьба «Титаника»,
Когда есть чай
в железном подстаканнике!
6. Утро
Словно пламенным дыханием дракона
На востоке небо разогрето.
Сквозь окно плацкартного вагона
Просочился сонный луч рассвета.
Он раскрасил спящих алым цветом,
Безнаказанно смеясь при этом.
С верхней полки я любуюсь утром.
В голове и на полях – туманы.
Спал бы дольше, если был бы мудрым.
Но в дороге – пробуждаюсь рано.
И смотрю на дивный мир в окошке…
Насмотрелся. Подремлю немножко.
7. В дороге
Есть что-то неизбежное, как время,
В колесном перестуке поездов,
В ритмичном беге рек и городов,
В мерцании звезды, что в небе дремлет,
В змеином танце гибких проводов
На фоне отцветающих садов
И в прелести зардевшихся закатов…
С поездкой в поезде сравнил я жизнь когда-то,
В них общие черты посмел найти:
Лежишь на полке, а вагон – летит.
В окне мелькают люди, встречи, даты;
И кажется, что нет конца пути,
Покуда слышен стук колес в груди.
––––––––––––––––
Вокзал
Порою жизнь похожа на вокзал:
Сидишь и ждешь, когда придет твой поезд.
Но голос из динамика сказал,
Что хоть в желании своем я и напорист,
Да видимо, когда-то опоздал
Сесть в тот вагон, где сна и яви помесь
Чудесной сказкой радует глаза
И дарит право жить, не беспокоясь,
В той стороне, где не страшна гроза,
Где позабыта и печаль, и горесть,
Где серебрится на траве роса,
Где виноградная цветет лоза,
Где я любить смогу, не пряча совесть…
Не про меня теперь вся эта повесть.
Я опоздал, и жизнь моя – вокзал.
Жертвы любви
(случай в кафе Ярославского вокзала)
Я ждал свой поезд, поедая мясо
В кафе с названьем романтичным –
«Ярик»,
И стал свидетелем внезапной страсти,
Настигнувшей влюбленных
так некстати.
Красивый юноша,
не в меру слишком пылкий,
И дева нежная с горящими очами,
Не в силах сдерживать
любви своей порывы,
В общественный закрылись туалет.
Оставьте, люди, их на час в покое!
Но нет – как ненавистно
чье-то счастье:
Всем сразу животы скрутила сильно
Большая нестерпимая нужда.
Столпилась очередь
в преддверии кабинки.
Стучит ногой, ругается безбожно,
И юношу с подругой огорченной
С позором небывалым выгоняет…
Читатель, не суди меня сурово
За то, что взял сюжет
такой нелепый.
Совет хотел вложить я в эти строки –
Влюбленные, целуйтесь лучше дома.
Ягоды в стакане
Проходят бабушки с товаром
вдоль вагонов,
За цену
с каждым пассажиром бьются.
А годы мимо в поездах несутся.
И рынок вносит в жизнь
свои законы.
Кому нужна смородина в стаканах?
Желающих, уверен, будет мало.
Торгуйте лучше нефтью и металлом
И отдыхайте летом в жарких странах.
Но на участке маленьком в шесть соток
Ни рудников, ни скважин не откроешь.
Лишь жизнь свою лопатою зароешь
Под смех надменных небоскребов
и высоток.
Поэтому – проходят вдоль вагонов
Уставшие, голодные старушки.
В руках смородина, огурчики, ватрушки,
В карманах выручка
размерами с микроны.
Веселая поездка
Веселенькая выдалась поездка,
Когда с друзьями сел в купе одном!
Достав сырок и хлебушек в нарезке,
Они открыли емкости с вином.
Мы пили долго, весело и смело.
Вселилась радость в каждого из нас.
Душа размякла, вздрогнула, запела:
Вопили мы как звери в поздний час.
Пришел дежурный.
Праздник был испорчен.
Никто наш славный хор не оценил.
Нас высадили где-то среди ночи.
Рассвет нас в чистом поле осенил.
Не помню, как добрался я до дома,
Но помню свежесть утра, блеск росы.
Меня коснулось счастье невесомо,
Когда навстречу солнцу шел босым.
Когда вдыхал неведомую благость,
Когда прохладный воздух пил, как сок.
Когда помятых трав живая влага
Смывала боль с моих уставших ног.
Предчувствием чего-то неземного
Дрожащая звенела тишина.
В такое утро понимаешь снова,
Что смысла наша жизнь не лишена.
Ошибок мусор, грязь поступков мерзких
Всходящим солнцем я сжигал дотла…
Вот так одна веселая поездка
Сменить мировоззрение смогла.
***
Все поезда
из самых дальних странствий
Однажды возвращаются домой.
Забыв тревоги, пыль,
жару и хамство,
Ползут в депо устало – на покой.
Они изведали и видели так много,
Что интересней фильмов
был их путь.
Теперь же дайте, люди, ради Бога,
Вагонам от работы
отдохнуть.
Им будут сниться рельсы,
степи, море,
Клубок дорог и зеркало озер,
Жемчужный танец звезд
в оконном створе,
Что выткал в небе вечер-фантазер…
3. Клуб путешественников
***
Я гуляю по старой Алуште
И прибою читаю сонет.
Здесь печаль я познал, потому что
Море вечно, а люди – нет.
Целый день ярко солнце светит.
Как в пустыне песок горяч.
В теплом море купаются дети.
Кто постарше – играет в мяч.
Над волной кружит белая чайка.
В край родной теплоход спешит.
Парень с трапа смеется:
«Встречай-ка!»
И в объятья невеста бежит.
Поднимите бокалы и кружки!
Этот день чьи-то судьбы связал.
Мимо свадьбы проходит старушка.
Утирает платочком глаза.
Не заметит хмельная Алушта,
Как погаснет одна из планет.
И мне грустно сейчас, потому что
Души вечны, но молодость – нет.
Солох-аул. Горный монастырь
I
На высоте, весьма приличной,
Звенит и щелкает в ушах.
Нечеловеческим величьем
Моя раздавлена душа.
Громады скал и дно ущелий
Мелькают в зелени лесов.
Прошу у Бога я прощений,
Когда обрыв под колесом.
Здесь даже атеист упрямый
Прикроет свой надменный рот,
Когда левее – смерть, а прямо
Опасный, резкий поворот…
II
Над горизонтом море дышит,
Гуляют тучи по горам.
Здесь высоко, здесь небо – слышит,
Недаром здесь построен храм.
Сверкает маковкой на склоне
Среди бесчувственных камней.
Я подхожу к святой иконе.
Я нахожу спасенье в ней.
И слышу совести укоры.
С мечтами грешными борюсь.
Я создан так же, как и горы,
И высоты – не убоюсь…
Навеянное морем
Я смотрю на ленивые волны,
Что ласкают янтарный закат.
Шум прибоя, медлительно-ровный,
Как хрустального эха каскад,
Что-то шепчет, до боли родное,
Не отпустит – хоть весла суши!
Как отверстие пули сквозное,
Ноет память в подвалах души.
Вспоминаю вот это же море,
Только тысячи жизней назад.
Тот же парус маячит в просторе,
Только чьи-то чужие глаза
Наблюдают ленивые волны,
Танец пены и гребней каскад,
Бег прибоя, медлительно-ровный,
Бесконечный, янтарный закат…
Полет на параплане
Я сегодня записался в птичий клан
И над морем яростным лечу.
Только вместо крыльев – параплан…
Высоко-то как! Я вниз хочу!!
Но на катере не слышен голос мой,
В брызгах волн меня он вдаль несет.
Я лечу, наверно, круг восьмой;
Ветер же – болтает и трясет.
Иногда визжу, как сто котят.
Видно, в птичью стаю не возьмут:
Птицы ведь летят куда хотят,
Ну а я туда, куда везут.
Наконец-то радостный момент:
Камнем в воду под прямым углом.
Слышу в честь себя «аплодисмент».
Хоть немного, но побыл – орлом!
На байдарке
Плеск волны и птиц веселый шум,
Как бальзам на мой уставший ум.
Положу в рюкзак я колбасу
И на речку – отпуск на носу!
Брызги, словно рыбки серебристые,
Засверкали звонкими монистами.
Засмотрелся. Чуть не унесло
Сердце за борт, вместе с ним – весло.
Больше не нужны нам славы лавры,
Потому что мы теперь – кентавры:
По воде скользим сквозь неба арку.
Вместо конских тел у нас – байдарка!
На севере
Милый русский север,
Низкие леса.
Злых ветров пропеллер
Сносит в небеса.
Рвет рыбачьи сети
И звенит в ушах.
Чем свирепей ветер,
Тем добрей душа.
Научила вьюга
Северный народ:
Если бросишь друга,
Он в снегах умрет.
И с тех пор помору
Буря не страшна.
Не златые горы –
Честь ему нужна.
Прогулка по Онежскому озеру на ладье викингов
Паруса – лепестки над водой.
Корпус лодки – стручок, мы – горох…
Нет! Мы – воины! Каждый – герой!
Нами правит воинственный бог.
Нам бы в руки топор да мечи,
А на буйную голову – шлем;
Мы б согнули врагов в калачи!
Мы удачу забрали бы в плен!
Пробуждает крутая волна
В сердце храбрость далеких времен.
Для мужчины призванье – война:
Дарит славу, богатство и жен…
Помечтали – и хватит. Домой.
Ждет нас берег, спокоен и чист.
Каждый снова не смелый герой,
А бухгалтер, маляр, тракторист.
Дома ждет и жена, и суп.
Если хочешь стрелять – топай в тир.
Кто мечтает о бури, тот глуп.
Для мужчины призвание – мир.
Из цикла «Иностранные зарисовки»
1. Испания. В окрестностях Ронды
I
Перед ногами глубина каньона.
Над головою пена облаков.
У горизонта, крыльями дракона,
Свернулись горы в каменный покров.
Внизу долина; речка серебрится;
Зерном рассыпанным
краснеют точки крыш.
Душа к чему-то вечному стремится,
Когда над миром, как орел, паришь.
II
На скалах замки замерли на страже.
Застыли горы в несколько рядов…
Я удивляюсь больше не пейзажем,
А двойственностью здешних городов.
Издалека – нелепые квадраты,
Но изнутри – цветущий райский сад…
Восполню здесь душевные затраты
И буду всем доволен я и рад.
III
Который день в бассейне я купаюсь,
А надо мной – маячит вертолет:
Пожар в горах, как спичка разгораясь,
По склонам заповедников ползет.
Но я спокоен – далека стихия,
Меня не тронет пиршество огня…
Как странно знать, что беды есть лихие,
В то время, когда радость у меня.
2. Вверх по Эйфелевой башне
Я чувствую дыхание железа,
Когда на небо по ступенькам лезу.
В ногах свинец – тяжел к вершине путь,
Но по-другому крылья не вернуть.
Не оторвешься от земных страданий,
Покуда не взберешься выше зданий.
Не воспаришь над миром, словно гриф,
Об сотню лестниц ноги не отбив...
3. Сны о Ницце
Живу я, значит, в Туле,
Вдруг бац! – гуляю в Ницце.
Такой вот красотуле
Нельзя не удивиться.
Вокруг проходят чинно
Сеньоры и мадамы.
А я пью капучино
И ем сыры маздама.
Домой приеду вскоре.
Поем в саду клубники.
Зимой же вспомню море,
А в море – солнца блики.
4. Венеция
Каждый год знаменитая Венеция погружается в море на несколько миллиметров.
Многие считают, что в этом виновато глобальное потепление и тающие ледники.
Но мне кажется, что причина погружения – это многочисленные туристы. Тонны… Нет!
Мегатонны туристов каждый день вдавливают своими мускулистыми ногами несчастный город в воду и увозят с собой по кусочку острова в своих ненасытных фотоаппаратах. Уставшие улыбаться гондольеры пытаются спасти положение, распределяя нагрузку по каналам, но и это не помогает. Тяжести добавляют и страдающие от ожирения голуби, которых пытают хлебными крошками на площади Сан-Марко.
– Люди! – в отчаянии кричат пернатые мученики, – перестаньте нас кормить! Мы устали есть! Дайте нам духовной пищи! Мы хотим слушать музыку и хорошие стихи!
Но туристы не понимают птиц – их могут услышать только те, кто имеет крылья. Есть ли среди людей такие? Конечно! Из-за столика в кафе «Флориан» поднимаются Байрон, Шелли и Бродский. Они начинают читать свои стихи. Издалека, создавая лирический фон, раздаются волшебные звуки скрипки – это поэтам подыгрывает маэстро Вивальди. Поэзия и музыка, как воздушные шары с гелием, вытягивают пожираемый морем легендарный город вверх – к жизнерадостному солнцу в лазурном южном небе…
Пока существует вдохновение – Венеция не утонет!
5. Сценка из Итальянской жизни
(шуточный терцет)
Блики солнца, плавность линий,
Горизонт над морем синий
И дымки зеленых пиний...
Дворик, от жары ленивый,
Итальянки взгляд игривый...
Чу! Проснулся муж ревнивый.
Заглянул в ее глаза –
Та смеется, стрекоза...
Приближается гроза.
––––––––––––
Каравелла «Диван»
Чем дольше я живу в своей каморке,
Тем больше размышляю о морях:
Себя я вижу канониром зорким
На легендарном крейсере «Варяг»,
Полярником, Челюскинцем замерзшим,
Что жил во льдах и славу отыскал,
Чей закаленный дух алмаза тверже,
Несокрушимей айсбергов и скал.
Помимо сложных путешествий водных,
Себя я вижу с рюкзаком в лесу:
Искателем, певцом красот природных,
Охотником на волка и лису;
Ковбоем с раскаленным пистолетом.
Индейцем с разукрашенным лицом.
Агентом, что способен сигаретой
Расправиться с коварным подлецом.
Как Робин Гуд – стреляю я из лука.
Как Дон Кихот – бросаюсь на людей.
А ночью контрабандой промышляю.
С утра герой, но вечером – злодей.
Гуляю по пустыне и саванне.
В портах всех стран бросаю якоря…
Но чаще – я валяюсь на диване,
Мечтая о бушующих морях.
Пускай за горизонтом мир прекрасней!
Останусь я при мнении своем,
Что на диване, все же, безопасней
Преодолеть и лес, и водоем.
Составлен 13.07.13 Редков С.А.