УНЫНИЕ
Уныние – сложнейшее из зол.
Так много им рассказано историй.
Имея романтичный ореол,
Оно само – страшнейшее есть горе.
Лишает красок, запрещает жить.
И отбивает всякое желанье.
Унынию поставив изваянье,
Мы с удовольствием ему служить
Готовы. И в служении года,
Бывает, пробегают мимо, мимо...
И их ведь не воротишь никогда.
А это жизнь. Уныние же мнимым
Мне кажется, аморфным существом,
Но очень часто, отравляя душу,
Откладывает всё и на потом,
Все начинания благие рушит.
В зародыше убьет любой порыв,
Поскольку для него опасно чувство,
И, лучшее благополучно скрыв,
Покажет нам разврат, порок искусства,
Рубеж эпохи и конец всему.
Заставит нас не верить никому.
Страшнейший дух, владеющий умом,
Опаснейшая липкая зараза
Тебя отравит и разрушит дом,
Когда его не одолеешь сразу.
НА СМЕРТЬ МАКСИМА СЫЧЁВА
Случилась смерть.
И парень молодой
уже нам никогда
не улыбнётся.
Закрыта дверь.
Теперь его женой
никто и никогда
не назовётся.
Никто ему не принесет детей,
не будет им отчаянно гордиться...
Грей, Родина, в ладошках
сердце грей.
И принимай еще одну гробницу.
На этом всё. Обратно не вернёшь.
В прискорбном самом смысле:
слишком поздно!
Но кто-то
провоцирует галдёж
И жжёт огонь
национальной розни.
Но кто-то, кто так любит сыр и бор,
кричит на площадях, что «с нас довольно»...
Но ты – своей подумай головой,
пускай твоей душе и сердцу больно:
а можно ли всех сразу обвинять
И заклеймить нацистской меткой души?
И можно ли всех гнать и выселять?
Да –
парня били до смерти
ингуши!
Да!
Все мы не на шутку завелись –
поблажек не желаем
и уступок,
НО
совершен
конкретной
группой лиц
конкретный
непростительный поступок.
Каких бы ни были они кровей,
каких родов, семей, гражданств, религий –
их
ни за что
не следует жалеть:
Их подлость
спровоцировала гибель!
Судить! С особой строгостью судить!
Заставить их ответить по закону.
Следить! До самой смерти их – следить
за каждым шагом
и клеймить позором!
Но никогда
не обвинять народ.
И уж, тем паче, целые народы.
Пускай же в справедливости живёт
народ, откуда бы он ни был родом.
И лишь
за справедливостью суда
пускай придут на эту площадь люди,
ведь суд
бывает грешен иногда,
но в этот раз
пусть справедливым будет.