ЛЮБОВЬ В НЕПОДХОДЯЩЕМ МЕСТЕ
Я увидел ее и обомлел: это ОНА!
Не знаю: в памяти воскресли не запах, не ощущение прикосновения, не голос, не вид (умопомрачительная красота!).
Из памяти выскочило какое-то знание, уверенность, что я знаю эту женщину. Она явилась из какого-то громадного далека!
Мы стояли посреди улицы, на островке безопасности. Она медленно повернулась ко мне, подняла глаза, и всё вокруг потеряло значение. Мимо тенями мелькали автомобили, стояли призраками прохожие... Гул города почти исчез.
А мы стоим и пытаемся понять: что же произошло.
Потом – одновременно – глянули в сторону маленького кафе, которое расставило разноцветные столики в тенистом скверике за Будённовским проспектом за желтеньким заборчиком.
Заказали: она – кофе, я – зеленый чай.
– Давление? – произнесла она первое слово.
– Да, надо держаться, – ответил я жалобой на здоровье, оставляя погоду на потом.
Пока официантка с достоинством, уместным на английских дворянских приёмах, удалялась, а потом возвращалась, неся на огромном подносе две наши сиротливые чашки, мы молчали.
Откуда мы друг друга знаем?
Что мы – одногодки. Что родились весной, в мае (она прекрасно сохранилась).
Это появилось в памяти сразу.
И остановилось: больше НИЧЕГО я не помнил, как бы старательно не копался в памяти. Может, от того, что я стал там копаться?
Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Ах, какие это были глаза!
Наконец, она опустила взгляд, осторожно надорвала пакетик с сахаром и высыпала его содержимое в чашечку. Помешала ложечкой.
Я взялся за свою чашку. Поднес к губам и почувствовал горячий пар. Я никогда не пью горячие напитки: поставил чашку обратно.
– Я никак не могу сообразить, откуда я вас знаю, – признался я.
– Не мудрено, – улыбнулась она.
Так, она УВЕРЕНА, что я не вспомню.
– А я вот всё хорошо помню. И тогда даже мечтала, что мы свяжем наши жизни. Да и ты об этом задумывался...
Меня всегда бесит неведение. Особенно, когда намекают на мою дырявую память. А она и в самом деле дырявая. Но какой же мужчина признается в каком-либо своем физическом недостатке?!
...Но она перешла «на ты»!
И это меня успокоило.
Очевидно, мы были близки, но я об этом не помнил. Только чувствовал. И насколько мы были близки?
А в голове билась только одна мысль: я ее знал не в этой жизни. Бред какой-то!
– Ну, расскажи, как ты на самом деле жил?
– Эта встреча меня ошарашила. Я тобой любуюсь, в голове – пусто... Что ты хочешь знать?
– Признаюсь: с тех пор я частенько о тебе думала. Придумывала о тебе всякое: от того, что ты стал космонавтом, до того, что ты бомжуешь. Знала точно только одно: ты жив, ты где-то близко. А несколько раз мы даже проходили мимо. И тогда я «корректировала твою судьбу». То чувствовала тебя в институте, то с ребенком, то с женой... Ты был очень близко. Но всегда был занят чем-то очень важным...
Я опешил. Я чётко вспомнил, что не один раз каким-то шестым чувством ощущал, что где-то рядом – ОНА, но каждый раз не мог сосредоточиться настолько, чтоб остановиться и понять это. Что-то всегда мешало. А потом это чувство, которое преследовало меня с юности, почти исчезло: я нашёл свою судьбу...
– У тебя ведь тоже были такие моменты?
– Я не помню этого, – соврал я и отхлебнул приятного остывшего чая.
Она улыбнулась.
– Ты пьёшь без сахара. А ведь очень любишь сладкое. Как твоя мама.
Так, уже ближе.
Не раз я читал о том, что первая любовь просыпается в детском саду.
Вот только вчера сидел на встрече нашего ЛИТО и слушал приглашенную в гости писательницу. Она красочно расписывала любовь, которую испытала её героиня к мальчику из ее группы. Особенно трогательной была сцена на горшках...
Настолько трогательной, что и другие авторы пытаются вставить эту сценку в свои воспоминания. Потом обязательно следует встреча в юности/зрелости/старости, а так же рассуждения о том колоссальном влиянии, которое оказали на жизнь сакральные прикосновения соседа. Странно, что никто не вспоминает и сопровождаемые те свидания запахи. Наверное, они не столь органично вписываются в ткань художественного произведения.
Сидевшая рядом со мной на вчерашней встрече поэтесса при слове «горшок» еле удержалась от смеха...
Но тут было совсем иное: Я НЕ ХОДИЛ В ДЕТСКИЙ САД!
– Неужели вспомнил? – моя незнакомка явно неправильно расшифровала ухмылку, которую я не сумел спрятать в усы.
– Нет, вспомнил... – и тут я начал краткое изложение своей жизни, которое закончил именно встречей в ЛИТО.
Она слушала, улыбалась, кивала головой, изредка попивая свой кофе. Она явно наслаждалась моим трёпом. И её явно позабавили «горшки»: она рассмеялась – свежо, зажигательно, очень естественно. Давно я не слышал такого зажигательного смеха.
– И что же ты?
– Я шепнул своей соседке, что напишу рассказ о любви, зачатой в утробе...
Опа!
Она прервала смех.
Глаза ее широко распахнулись.
После паузы она произнесла:
– Ну что ж, для этого мы и встретились! Дело за тобой: написать рассказ о том, как мы влюбились, когда наши матери лежали в роддоме на сохранении.
Что я и делаю. Потому что всё вспомнил!