зоркие,
да слепые крайности
обрамляют
тени. из мрамора
акустически-занятые
проворные
тонкие
пальцы
устремляются
к костяным пуговицам -
обнажить заземленные впадины,
растопить
в коже белой гладкости
синеву
отпечатков матовых,
вылакать
сострадание.
пузырится воздушный змей
молнии -
открывает
покатые
но не алые парусины
наглости,
разветвление
маргинальности.
маркой белой
как
инстанцией напастей
конвертируешь
твердые
записи
инсталляции
отрешенности