Я вхожу в небольшой зал, именуемый рестораном при гостинице. Перед моим взором несколько столиков, накрытых плохонькими скатертями.
Экскурсанты с аппетитом поглощают обед. А я как всегда, опоздала к трапезе. Нахожу свободное место и опускаюсь на стул.
Вполне приличный народ сосредоточенно жуёт и, казалось, не обращает на меня никакого внимания. Мне , как всегда хочется поговорить. Но вот о чём?
- Не мешало бы найти нужную тему и разрядить обстановку,- лихорадочно думаю я,- сидеть истуканом, будто бы, и не прилично.
Соседи мои доедают курицу с рисом, а я заглядываю в глубокую тарелку, вдыхаю довольно сносный аромат варева, именуемого супом, и принимаюсь за еду. Просто хочется есть. И о домашнем первом блюде наваристом, с различной вкуснятиной, сейчас мечтать не приходится.
- А потом бы отдохнуть,- мечтательно произношу я. Экскурсии плотным кольцом сдавили головы, и воспринимаются уже слишком тяжело. Тысячи изломанных временем ступеней, веригами легли на наши нетренированные ноги. И обеденный час по - истине, светлое пятно в «хождении по мукам».
Хочу заручиться поддержкой и смотрю на нахмуренное лицо пожилой женщины. Капризные губы что- то шепчут на ухо мужу. Он привык, водимо, к неудовольствиям жены и пытаясь сгладить неприятный момент, ласково трогает её руку тонкими длинными пальцами, виновато улыбается мне.
И тут я понимаю, что моя тирада совсем не кстати, наверное, есть вещи более важные, чем мои разглагольствования.
-Успокойся, Стеша,- громко, так чтобы слышала я,- говорит он женщине,- ну и что же? Подумаешь трещинка. Из этой чашки пить можно, не заостряй внимание.
- Это ресторан, или забегаловка?- вдруг взвизгивает она,- не буду пить чай. Пусть принесут посудину нормальную. Официантке сейчас сделаю выговор. Я эту гадину, отругаю по полной…
Стешины маленькие глазки воткнулись в меня. Стало не по себе от этого требующего сострадания к её «бедам» , взгляда.
И я пространно, чтобы не задеть самолюбие отдыхающей, заговорила о том, что не мешало бы деликатно поговорить с хозяином ресторана. Он, дескать, должен следить за обслуживанием, имея, конечно, приличную посуду. Но официантка, человек подневольный, зависимый от многих факторов. Зачем же наказывать её?
Чувствую, что меня понесло. Переключаюсь на другую тему: о безобразиях в торговле, о плёвых отношениях к простым людям, о непомерных ценах на продукты, коммунальные услуги, и , наконец, переключаюсь на всю социальную систему.
Мои соседи вытаращили глаза, не ожидая подобной реакции. Они согласно кивают, поддакивают, возмущаются вместе со мной.
Конфликт предотвращён. Казалось, «разъярённая фурия», пытавшаяся уничтожить, испепелить своими претензиями девушку, согласившись со мной, спокойно допила чай и выходя из зала, поблагодарила официантку.
Мои слова возымели положительное действие. Я торжествовала, что ещё раз довелось спасти невинную жертву.