Крестоносец. 22 июня 1941 г.
(из сборника "Письма мёртвых")
Вот интересно, кто сегодня с Гретхен?
Ведь кто-то должен…Может толстый Ганс?
Её домишко, старенький и ветхий,
когда-нибудь разрушит резонанс.
Ну ничего…Вот покорим Россию,
дадут поместье где-нибудь в Крыму –
я наберу себе рабынь красивых,
а Гретхен в то поместье не возьму.
Вот размечтался…Так всегда от шнапса.
Нам выдали – сегодня важный день.
Зачем представил булочника-Ганса
в постели Гретхен? …К чёрту дребедень!
Ждём возле брода, а славяне дрыхнут.
Вот будет им сюрприз, когда войдём!
Стена огня сметёт…Жилища вспыхнут…
Всем на колени! А не то – убьём!
Ну, началось! «За дело, нибелунги!
Покажем, кто хозяин на Земле!» -
взревел утробно краснорожий унтер –
«Кресты получим осенью, в Кремле!»
Наш полувзвод рванул, толкая лодку –
в ней провиант, тройной боезапас.
Одежда тоже – мы в воде по глотку,
но это – мелочь. Фюрер верит в нас.
Я у кормы, а впереди – «Громила»,
громадный, туповатый австрияк…
Мать, видимо, морковью закормила…
Два слова знает:«Замолчи, остряк».
Прошли границу, дно всё выше, выше…
Вода по грудь…Как гром ударил залп.
Присел невольно. Кто так странно дышит?
Гляжу – «Громила» валится назад!
Я попытался подхватить…Куда там!
Ушёл под лодку, тут же унесло…
А рыжий унтер, слышу, закудахтал:
«Куда?! Куда?! Вперёд! Убью ослов!»
Там русские! «Зелёные фуражки»!
Подкрались незаметно, бьют в упор…
За всю войну впервые стало страшно.
Закрывшись лодкой, я рванул затвор.
Но лодка тонет, Буг уносит в Вислу
продукты, ранцы, скатки, мертвецов…
И как ни ждал, но прозевал свой выстрел,
менял обойму…Вдруг удар в лицо…
…Через неделю, вздутый и огромный,
я всплыл, качаясь,…В грудь вцепился рак,
как крест за доблесть…Мудрые вороны
мной объедались, каркая:«Ду-рак!»…
* * *