За последним перевалом. ч. 11

               
                ...Я проснулся от духоты в палатке. Дышать было тяжеловато. Протянул руку, нащупал спички, зажёг свечу. Она коптила, пламя было тусклым, карминно-красным. Всё ясно, завалило нас снегом по-настоящему, притока свежего воздуха не было, и мы выхлебали кислород в палатке. Ещё не "досуха", но изрядно. Я чувствовал, как отекло лицо.
                За шёлком палатки глухо ревело.
Ну, что ж, глянем на утро.  Быстро обулся, стараясь не шуметь надел анорак, наушники, развязал тубус и стал толкать его наружу. Ни хрена себе! Он еле поддавался - крепко нас засыпало!
Накинул капюшон, затянул его на голове , развернул тубус и ввинтился в снег.  С третьей-четвёртой попытки пробил головой и руками намёт, открыл глаза... Можно было не открывать: сплошной поток снежной взвеси несся почти параллельно земле даже здесь,  за опушкой леса. Рассмотреть что-то было практически невозможно уже в трёх шагах, ветер не шумел в вершинах деревьев, он, подобно теряющей обороты сирене гражданской обороны, натужно ревел повсюду, это был непрерывный басовый вопль:"У-у-у-у!!!"- с каким-то хрипом.
                Сунулся в пробитую нору, нащупал лопатку, выполз обратно. Быстро откопал вход. Подумал:"Дурная работа, но придётся делать её каждый час-полтора. Заодно и парни разомнутся..."
                Было тепло, от силы три-четыре градуса ниже нуля. Спрятался за дерево, закурил, прислонился спиной - ствол била крупная дрожь: ураганный ветер не давал ему выпрямиться, ни мгновенья передышки. Чудом держался лес на ногах...
                Проваливаясь, пробился туда, где был растянут вчера тент. Где-то тут свалены были чурки и сутунки сушняка. Врылся в снег, нашёл. Поднял один чурбак, воткнул его сверху в снег - пометил место. Работёнка для парней будет, не дам им грызться в палатке. Что перебранки возможны, я и не сомневался - Сергею, подвижному и энергичному, сидеть в тесноте палатки будет невмоготу, а вынужденное безделие толкает порой на такие глупости...
 Отряхнув, насколько это было возможно, снег с одежды, протиснулся в тубус. Ребята уже поднялись, Серёга готовился затопить печурку, Виктор скатывал спальник, Николай задумчиво рассматривал свой, порванный на правом плече анорак.
- Метёт? - спросил Пух.
- Угу... Весьма!
- Быстрее дойдём.
- Сходи, утренний мацион соверши, оправку сделай, потом поговорим.
                Молодые организмы требовали своё, парни однин за другим покинули палатку, а я занялся печкой: собрал и установил трубу, затопил, поставил разогреваться завтрак.
                Первым вернулся Виктор.
- Ты что, всерьёз задумал в такую погоду идти дальше? - в его голосе звучала ничем не прикрытая тревога. - Нас же сметёт со льда, как пушинку!
- Ну, ветер попутный, - Я прикинулся дурачком. - Так прямо к водозабору и выкинет, а там до дороги метров сто пятьдесят. 
- Не сходи с ума! Даже если сумеем дойти, спасатели в такую погоду и шагу не сделают!
                Плохо он знал местных спасателей. Ребята здесь были фанатами, видел я их в работе...
                Договорить нам не дали. В палатку один за другим заползли Серёга с Николаем.
- Ну, жуть! - Пух явно рвался в бой. - Даже не думал, что такое бывает! Но вдоль берега пройти можно, плотненько к нему прижаться, чтобы не блудить. Можно рискнуть. Те бедолаги... Интересно, где они заночевали, а? В любом случае, они сейчас сидят и минуты считают, прикидывают, где мы..
- Или уже вообще не считают. - Николай пессимистом не был, но из всех нас именно он всегда видел самые худшие варианты событий, которые стоило предусмотреть.
                В палатке запахло подгорающей кашей.
- Давайте пожрём, потом поговорим. - Им надо было дать время подумать, чтобы в горячке не полезли амбиции и прочий мусор психологии, заставляющий нас совершать дурацкие поступки, за которые потом приходится дорого расплачиваться.
                Молча поели. Молча выпили чай. Молча закурили душистый "Мальборо".
- Ну, полчасика на то, чтобы в животе всё улеглось, а потом - за работу. Я лбом Кольки  займусь, гляну, что и как, а вы, --я кивнул на Виктора и Серёгу -  перетаскивайте к палатке чурки, потом будем их половинить под размер нашей печки.
- Та-а-ак, -  протянул Пушок, - мероприятие отменяется, да?
- Отменяется. - Я не напирал, но дал понять, что возражения не принимаются. Краем глаза заметил, как облегчённо вздохнул Витёк.
- Труса будем праздновать? - Пух начинал заводиться.
- Дрова будем пилить, одежёнку штопать, сил набираться. А ты пока будешь мышцы качать -  таскать круглое, тут иначе не получится, пилить и колоть - думать будешь, и всё, что надумаешь, мне скажешь.
- "Глупый пингвин робко прячет"... тело тощее в палатке! - Серёга-таки вспомнил Горького.
                Я полез за "большой аптечкой".
- Ну, болящий, иди, буду мучать.
- Может, не стоит?
- Может. Только я не доктор, не хотелось бы, чтобы в Ревде тебя тормознули настоящие врачи. Подползай, болезный!
                Уже то, что повязка была практически без потёков, меня порадовало. Засомневался, стоит ли разматывать бинт дальше, но пересилил сомнения.
                Не зря меня натаскивала Татьяна. Конечно, была припухлость, но в целом всё было прилично. Гораздо страшнее смотрелись синяки у него под глазами, они впечатляли.
                Наложил свежую повязку, и, когда Пух и Виктор вылезли из палатки, сказал:
- А теперь - как на духу. Завтра-послезавтра будет гонка до Ревды. Как ты себя чувствуешь? Если что-то не так, опять разделимся. Я с Витькой уйду, ты с Пушком останешься, вернусь со спасателями и пойдём втроем потихоньку, - усмехнулся - поехать-то всё равно не удастся, все плацкарты будут заняты.
- Не боишься - с Витькой?
- Чего бояться? Да и куда он денется... с подводной лодки-то. Он от меня на шаг в буран не отойдёт.
- Я - в порядке. Клясться не буду, так поверь.
- Лады. Тогда подставляй свой тощий зад. Профилактика. И на ветер ходишь только до ветру. Кашеварь, спи, песни пой - но на сегодня ты - заключённый.
                Сделал укол. Убрал аптечку.
--Кошеварить будешь, с пайком не усердствуй - две днёвки не предусматривалось, да и завтра можем здесь отсиживаться, учти, -
 и выполз наружу.
                Работали не напрягаясь, но через пару часов всё было закончено. Запаслись дровами на пару суток с гаком, ещё почти на сутки.
                Заняться больше было нечем. И не было ничего более тяжёлого, чем ждать погоды.
                Как ни удивительно, день прошёл без стычек. Несколько раз возвращлись к судьбе нижнетагильцев, нового никто ничего не придумал, и поэтому даже эта тема увяла.
                Радовал меня Серёга: пробыв несколько часов на ураганном ветру, да не на озёрной глади, а тут, в хоть каком ни есть, но затишке, он осознал риск и его бессмысленность, и больше не возвращался к идее решить проблему наскоком, кавалерийской атакой.
                Улеглись рано, потратив перед этим массу времени и топлива, чтобы просушить одежду, для чего натопили палатку так, что можно было сидеть практически голиком.
                А ветер всё завывал, приглушённый толстым слоем снега, под которым была погребена палатка.