«Вам разрешена посадка! Следите за полосой!»
Одобрям. И пошла музыка – закрылки, шасси, уменьшить тягу, касание. Ох и нелюбимый маневр!
Сашка, хорошо, что бомбы не забыл, как в тот раз. С ними садились. А нельзя ведь – и без фрица разлетишься.
Меня сделали недавно. До сих пор помню девчат и ребят, которые строгали нервюры, клепали обшивку и натягивали перкаль. Катька-медвежонок припомнилась. Так звали мужиковатую озорную непоседливую девчонку, которую уважала вся бригада. Сделали недавно, воевал немного, а намотался – дай боже. Наверное и год не вспомню. Да и летчики посуевернее моряков будут – у них всяких провалов в небе хватает. Можно и вообще неизвестно куда, а главное когда попасть.
Да, чего это я не представился? Бомбардировщик. Наполовину железный, наполовину деревянный – дефицит был, война надвигалась, вот нас и делали такими. А вернулся я туда, что называют корабли – в порт приписки. Или прописки. Заправлюсь, бомбы подвесят – и полетим назад. Сашка на фронт просился давно, надоело ему по тылам болтаться, да и мне тоже. Ведь боевая машина – а то генерала вези, то почту. Прописка пропиской, а мне по душе тот большой прифронтовой аэродром. Где снаряды рвутся, где ракеты в небе висят, где знаешь, что могут взять тебя в дело, и подвесить самые настоящие фугаски. А ты летишь-летишь, да скажет штурман: давай. И бросишь немцу гостинец, словно картошку на разогретую сковороду.
Вот они, выстроились старые товарищи-бомбовозы, да ястребки: что, к нам, отбомбился у фронта? Не потянул, терь вернулся? Дудки вам! Я саму Королеву асов видел! Она Сашке улыбалась из своего ястребка, а значит и мне тоже. Сашка, помню, смущался. Что она только не вытворяла, когда мы станцию железнодорожную работали! Ни одного фрица не подпустила, стрелок почти не стрелял. А после боя найти не мог, поблагодарить – улетела. Чай не простой летун, а Королева! Так-то ребята. Ну что, может со мной двинем? В дело? Настоящее? А вы опять свое –то приказа нет, то не положено. Ну что ж не ругаю. Вот увидите Королеву, и сами в воздух подымитесь. И не только без приказа, но и без горючки!
Помню, в гости она пришла. Села в кресло. Штурвал взяла. Улыбнулась хитро. Да и говорит оторопевшему Сашке: не мое. И все.
Какая красавица! Плохо, что наши ей не по душе, бомбовозы.
У нас свои заморочки. Тут не разгуляешься. То в строю держись, чтобы тебя худой не цапнул. То потей, отбивайся от них же из всех пулеметов. А пришли к цели – на боевой лег, да штурмана слушай. И по прямой ползи, пока не разродишься по немцу. А зенитки щекочат бока. Такая вот работка.
Королева – это королева. Ей небо и крылья. И все. И будет жарко, хоть Гитлеру самому. Закрутит вираж – у фашиста глаза на лоб. А пока суть, да дело – она на хвосте. Нет, ни к чему ей в нашей кабине сидеть – штурмана слушать, строй держать. Я все понимаю. Тоже с крыльями. А вот за ней полечу.
Елки! Глаза разуйте! Да вон же она! И с ней рядом кто-то! Вот это летят! А я что говорил? Истребитель – это на всю жизнь. То-то. Не путайте, не кряхтите, да не сочувствуйте. Ну, заправились?
Сашка, елки-моталки, аккуратнее взлетай, я-то не истребитель! Успеешь! Они ведь за нами прилетели, прикрывать!
В бой идем!