Июльская полночь – предательства время,
На улицах тишь – ни единой души,
Никто и не знал, что же ляжет за бремя
На души Романовых – царской семьи.
Их фамильное древо росло под крылами
Небесных Хранителей горькой земли,
Земля была ровной для них под ногами,
Но знать о грядущем они не могли.
И ничто не тревожило сон Николая,
Александры – жены, и дочки - Татьяны,
Ольги, Марии, Настасьи, Алёши –
Царской семьи на пороге изгнанья.
И спит Алексей, натерпевшийся много,
Лишь сон помогает глушить его боли,
Мирный и тихий, больной и недолгий.
А душа так и рвётся, так хочет на волю.
Терпи, Алексей, лишь немного осталось,
Все боли навечно покинут тебя,
Теперь только пуля тебе будет в радость,
И в горе избавит тебя от огня.
Проходит немного и сон потревожен,
Семья вереницей уходит в подвал,
Пустыми остались их царские ложа,
Во имя спасенья их Боткин позвал.
Но что же скрывалось за действием мирным?
Ни адских ли помыслов тут круговерть?
Никто не хотел, чтоб остались все живы,
В приказе холодном написано – СМЕРТЬ.
Услышав приказ, Николай не поверил,
Из уст его вырвалось тихое «что?»
Кому же, кому ж свои жизни доверил?
И жизни семьи, что теперь лишь ничто.
И в ответ чужаки лишь достали оружие,
На секунду молчанье и тишь, как в гробу,
Может, всем убежать? А возможно ли, нужно ли?
Не спастись Николаю, не спасти и семью.
Хотели креститься дочь и Царица,
Но знамением крестным себя осенить
Не успели, и жизнь, словно быстра птица
Покинула их, одного за другим.
Проклятые пули пронзили тела их,
И намертво пал Николай и другие,
В живых было дочка одна лишь осталась,
И в доли секунды клинок ей вонзили.
Да что там приказ, ведь посланники – люди!
Но что в них теперь? Нет души, нет и сердца!
Пусть этих безбожников Бог же рассудит!
Проклятые слуги своих иноверцев.
Кровавые трупы, столь быстро, в час ночи,
Увёз грузовик неизвестно куда,
Закрыты, закрыты их мёртвые очи.
Не гибель отдельных – России беда!
И мало кто понял, - со дня этой смерти
В России разгуливал красный террор!
Безбожные люди – красные черти,
Их ждёт наказанье, и вечный позор!
И в эти дни стоит тот самый дом,
Последний дом, что нарекался «царским»,
Всё так и пахнет свежей кровью в нём,
Как жаль, что жизнь страны нам неподвластна.