Там, где ныне сказочно вознёсся
Дивный храм на площади, у рва,
Человек ходил нагой и босый
И о нём молва ещё жива.
С малых лет убог и слабосилен,
И недугом ранним удручён,
Свыше царским именем Василий
Был он от рожденья наречён.
Жизнь его, казалось, еле-еле
Теплится, как огонёк свечи.
Только дух великий в бренном теле
Жил, и это знали москвичи.
Он ходил нагой в жару и стужу,
Он кричал, будя страну от сна,
Для того, чтоб разум был разбужен,
Совесть обнажённая нужна.
Не страшась, его уста вещали
То, о чём и мыслить-то нельзя,
И ему безропотно внимали
Гордые московские князья.
И ему открыты были беды,
Что стеной огня идут на нас,
И ему от Бога путь был ведом,
Тот огонь залить в урочный час.
Царь Иван при нём свой нрав стреножил,
Становился милостив и тих,
Ведая о том, что слово Божье
Выше всех властителей земных.
Помнят о Василии в народе.
Чтит странноприимная Москва.
Праведный московский нагоходец
Упокоен в храме Покрова.
С той поры хранит душа святая
Нашу землю, Господи, спаси!
И века нагая и босая
Правда бродит по родной Руси.