Речка глубокая, воды кипучие,
Тихие омуты манят, зовут.
На берегу, там где ивы плакучие,
Юную девушку ищут и ждут.
Где же красавица с длинными косами?
Не отзывается, как ни зови.
Только венок покрывается росами -
Память о девичьей чистой любви.
Тайная встреча под ивой плакучею
Болью закончилась. Жизнь такова,
Что заливалась слезами горючими
Девушка, слушая злые слова.
Волк забавлялся с невинной овечкою,
Лгал про любовь, чтобы чести лишить.
И, наигравшись, за быстрою речкою
Бросил игрушку в бесчестии жить.
Девушка гордой была. И бесчестие
Было страшнее, чем верная смерть.
Бросилась в омут наивная бестия -
Думала гибелью глупость стереть.
Омуты тихие, воды глубокие
Спрячут от смертных давешний позор.
Как в сердце девичьем фразы жестокие
Горечью выжгли кровавый узор.
Годы минули, забылась красавица,
Волк, как и прежде, играет в любовь.
Горечь предательства в души въедается:
Девушки верят ему вновь и вновь.
Ночь была летняя, звездная, лунная.
Ива, нахмурившись, чутко ждала.
Вдруг вышла девушка, бледная, юная,
Из глубины черных вод, где жила.
Волосы длинные ряскою спутаны,
Тело нагое в придонном песке.
Взгляд черных глаз, поволокой окутанных,
Вдаль устремился в бессмертной тоске.
Губы зеленые шепчут без устали,
Голос, чуть слышный, кого-то зовет.
Зов льется песней, напевной и грустною.
К девушке медленно кто-то бредет.
Свет полуночный фигуру окутает,
Высветит то, что понятно и так:
Волка звала эта девушка лютого,
Вот и пришел ее давешний враг.
Не узнаёт он ее, одурманенный,
Видит лишь тело, прекрасную плоть.
Разум его песней был затуманенным,
Чары русалки не перебороть.
Девушка манит мужчину с улыбкою,
Дарит объятия и поцелуй.
Смерть его станет последней ошибкою,
Сгинувшей в омуте яростных струй.
Тянет русалка на дно Волка лютого,
Цель ее мести предельно проста:
Всласть упиваться страданий минутами,
В злобной улыбке скрививши уста.
Утром под ивой, смирившейся с пытками,
Кто-то случайно отыщет венок,
Свит он из трав, заплетен маргаритками,
Втоптан был кем-то жестоким в песок...