Безбрежность правила тайгой,
Сокрыв конец, зарыв начало,
Под речки свивной бубенец,
Что времени песчинки осаждала.
Безмолвной чащи глушью
Рыскало неверье,
Мелькавшее подобно зверю
В разломах елей зыбкой тушью.
Топор не знал сюда путей,
Не брошен был в кипень ветвей
На хвои дно, откуда солнца
Пробитый взглядом полог крут
Являл бутылочное донце,
Зажатое в слепящий круг.
Верхушками ершится кедр,
Простор волнами омывая.
Над ним пологая стреха,
Увитая крылами стерха,
Безбрежие скосив в стога,
Сомкнуло створки дна и верха.
Из кругозора свив гнездо,
Сомнение в его берлогу
День заточило, от и до
Шагавший по небу как логу.
Лес хмурил брови ямщицкие
Лошадиным извилистым трактом
Вдоль реки, молчаливым – не близко ли
Подошедшим к обрывистым скатам.
Лента голубая холодная жилкой
В простоволосье виска тайги
Сучилась ниткой сибирской
От не проехать к не пройти.
И люди – камни в океане,
Тонули не пустив кругов –
Голодный волк и тот не станет
В необъятном стогу рыть иголку следов.
Лишь на отмели вышек кирпичные глыбы
Караулом вставали плавильных печей,
Китеж-градом под гребень зелёный ныряли,
Затерялись в волнах хвойно-лиственных,
Иногда появляясь мельком снегирей.
Там железо в руды старой куталось шубу,
Неохотно влезая в кирпичную кладь,
И с пожарища наго бежало наружу,
Пряча тело в лотки, чтобы насмерть стоять.
Чугуном, как утёсом, о грудь наковальни
Налетало, аж крица сочилась красна,
И пройдя вновь огонь, обернувшаясь сталью,
Окунала в речного туман полотна.
Так рождался топор, зубом пробуя веру
В бесконечность лесного простора тайги,
Нёс начало своё не в гнездо, не в пещеру,
А в хоромы лесин свежесрубной избы.
Камень точит вода, океан точит пламя,
Порождая из камня секущий металл –
Поднимаясь со дна, пробиваясь клыками,
Он безбрежность пройдённою мерой пытал.
На речных берегах возникали дороги,
Рассекая тайгу сеткою чертежа –
В невод словлена гладь необъятного края,
За пороги
сомненья мелькнёт хвост ужа.
20 июля 2013
(По мотивам «Чёртово городище» Льва Полонского)