Покрытый мудрой изощренностью плюща
и проседающий под тяжестью былого,
совсем состарился, внезапно отощал -
наш летневременный приют, теперь прощай..
Какое странное и злое слово..
В останках дома чья-то добрая рука
рисует видимость обыденных деталей:
еще хранят тепло каминовы бока,
и дым от шишек снова рвется в облака,
и дюнный берег - лучше всех италий;
прибрежный воздух полон сырости морской,
и вяло-сохнущие полотенца где-то
за нескончаемой дворовою листвой
вновь наполняются и влагой, и тоской
по уходящему в июле лету...
Рассаду мха рассыпав щедро по крыльцу,
холодный ветер вырывается на волю;
морщин добавивший и морю, и лицу,
надрывно шепчет, что давно идет к концу
все, что считалось данностью живою.
Сосна-соседка прячет старые глаза,
прикрыв их искренность налетом свежей грусти.
Но вдруг покатится дрожащая слеза;
и, нить некрепкую со вздохом развязав,
судьба уставший дом навек отпустит;
и где-то там, где будем мы когда-то сами,
наполнит вновь давно ушедшими жильцами.