Голос за сценой:
Душа моя, дыханье жизни
И дуновенье моих чувств,
Психэйа, милая, Отчизне
Дарю плоды своих искусств…
Вступление. Занавес закрыт. Перед ним и публикой появляется златокудрый повелитель муз и произносит, обращаясь к будущим зрителям представления:
Купидон:
Суровый мир жестоких лиц
Льстецов-лжецов объял просторы….
Куда не бросишь скромны взоры,
Везде – паденье нравов ниц.
Драконы рвут на части плоть
Ничтожно-мелких человечков,
Безжалостно свернув колечко
Змеи вкруг шеи, и колоть
Шипы, терзая, не устанут.
На краткий миг лишь перестанут,
Дадут вздохнуть, взволнуя кровь,
И продолжают вновь и вновь
Вонзать стальные иглы в тело.
Над всей землёю пролетела
Молва об дьявольских несчастьях,
Нахлынувших во дни ненастья
И заблуждений мыслей-чувств.
Друзья, служители искусств,
К вам обращаю свой рассказ,
Не торопливо, без прикрас.
В долинах, у высот Олимпа
Кипела жизнь людей ключом:
К плечу товарища плечом
Прижавшись, воинство Ареса
Рубило жалких тлей мечом,
Клубилась дымная завеса….
За плотным занавесом слышны звуки битвы, вопли погибающих, громкие приказы, идёт смертная битва. Этот бой длится около 10-15 минут. Время от времени тяжёлые театральные шторы протыкают стрелы и копья. Из под занавеса выкатывается кровоточащая голова в спартанском шлеме с улыбкой на устах. Постепенно размах сражения затихает, и остаются звуки одного поединка, вздохи, выдохи, свист лезвий, скрежет стали о сталь, удары стали о дуб и щит покрытый бронзой. Одиночный поединок длится в течение 1-2-х минут. Предсмертный выдох. Все звуки умолкли. Полная тишина.
Первая сцена.
Занавес открывается.
На сцене: дворец, обитель Богов – вершина Олимпа. Присутствуют все, задействованные в спектакле вершители человеческих судеб.
Публика: Бурные апплодисменты.
Юпитер:
Скажи, Арес, ценитель силы,
Отваги, доблести и дев.
Увидел воинов красивых,
На поле битвы взор воззрев?
Марс:
А ты – шутник… Что сам не видишь?
Героя боя на горе? Его, пожалуй, не обидишь….
Гора из трупов – факт вполне
Красноречив и всем понятен.
Иль есть сомненья у кого?
Иль лик героя не приятен?
Весь череп в шрамах у него….
Венера:
«Наёмник он…» – сказала Гея.
Марс:
Однако, верен господам,
И всех предателей-злодеев,
Рубил исправно лично сам….
Юпитер:
Война закончена…. Те, кто быстрее,
Выше и сильнее уже заждались.
Занавес закрывается.
Вторая сцена:
Занавес открывается.
На сцене - поле битвы, усеянное трупами павших в бою солдат. В центре сцены - гора из трупов. На её вершине – герой битвы в полном одиночестве. Лицо изуродовано старыми шрамами, но не лишено мужской красоты. Одна рука болтается безжизненной плетью, однако, пальцы на ней шевелятся сами собой. Окровавленный, расколотый собственный шлем валяется возле его ног. Герой держит за рукоять гладиус (короткий меч/длинный кинжал), воткнутый аккурат возле шеи трупа последнего убитого им врага, стоящего перед ним на коленях с двуручным топором в руках, который продолжает удерживать мёртвой хваткой. В своём последнем ударе поверженный враг срубил с плеча героя щит, стесав с левой руки лоскут мяса. Рука героя кровоточит…, но хороший лекарь способен вернуть ей былую подвижность и силу. Вложив в этот финальный удар все оставшиеся у него силы, противник не только нанёс ранение герою, но, совершенно случайно, убил своего боевого друга, который подкрадывался к тому ползком сзади, держа в зубах кривой нож для того, чтобы воткнуть его в спину победителя. Топор наполовину застрял в черепе. Гладиус прочно сидит в трупе по самую рукоятку. Стоит гробовая тишина. После первых уверенных аплодисментов публики, герой медленно начинает поворачивать голову в сторону зрительного зала, словно просыпаясь от глубокого сна. Когда начинает аплодировать весь зал, Герой поудобнее перехватывает меч, двумя руками за ручку, и, слегка поворачивая его из стороны в сторону вокруг оси клинка, вытаскивает лезвие. Кинжал вынут. Из смертельной раны – небольшой, пульсирующий фонтан алой жидкости. Труп врага как стоял на коленях, так и стоит. Голова безжизненно склонена набок.
Спокойным, ровным голосом Герой произносит:
Прощай, мой враг, ты храбро дрался…
Хороший мне топор достался….
Доселе боевого топора в руках я не держал….
А тот ублюдок… сзади тихо подползал.
……………За то и поплатился…………….
Герой медленно осматривает поле боя…. Над его головой кружат вороны и орлы. Начинает тихо напевать себе под нос: «Чёрный ворон...., чёрный ворон… Ты не вейся надо мной….». Внимательно осматривает труп врага…. Снимает с него ремни, на которых держится топор в походном положении, пояс с серебряной пряжкой в виде трёхглавого, коронованного дракона. Аккуратно разжимает пальцы, сжимающие рукоятку оружия. Освобождая труп от естественной опоры, берёт его подмышки и неспешно стаскивает с горы, укладывая на край сцены возле правых кулис на ворох из веток и сухой листвы… «Ты добы-ычи не дождё-о-шься…, Чёрный ворон, он не твой…». Из горы трупов слышится тихий стон. Герой не реагирует на него. Ещё раз взглянув на убитого им война, призадумавшись, с небольшим сомнением, снимает с руки поверженного врага перстень-печатку, затем поджигает словно заранее приготовленный естественный природный погребальный костёр.
Герой:
Итак, товарищи, война окончена.
Отныне, павшие в бою, – свободны!
Главный герой поднимается на вершину горы. Нажав на рукоять топора, вытаскивает его из черепа трупа. Спускается на край сцены к самой оркестровой яме и, взмахнув им вокруг себя, словно хочет бросить в зрительный зал, укладывает настоящий двуручный, обоюдоострый боевой топор великолепной работы, так, что его дубовая рукоять на треть свешивается с края сцены над оркестром строго по центру. Зрителям отлично видно сияющее лезвие, резьба, и крупный огранённый алмаз в навершии рукояти. Точно направленный прожектор вызывает радужные блики, созданные этим бриллиантом. Пауза. После умолкших аплодисментов, Герой начинает по одному растаскивать в стороны сцены битвы павших солдат. Поверженных врагов складывает возле разгорающегося погребального костра ногами к зрительному залу. Своих соратников на противоположную сторону. Его солдат вчетверо меньше, чем солдат противника, двое их них издают стоны и подают признаки жизни. Также начинают раздаваться стоны из рядов поверженных врагов. В самом центре горы, в шикарных стальных доспехах, украшенных золотом лежат два рыцаря. Один на другом. Меч нижнего, лежащего навзничь проткнул насквозь его противника и вышел из спины, примерно на полметра. К этим войнам, облаченным в средневековые доспехи герой не прикасается. Он не пытается даже переместить тела или сдвинуть с места.
Стоя спиной к зрительному залу, у самого края, так, что рукоять лежит у него промежду ногами, опустив голову, со скорбью произносит:
Вас ждали жёны и родная вотчина…
На что теперь вы будете им годны…???
Пауза.
Занавес закрывается.
Третья сцена.
Занавес открывается.
Все убитые и окровавленные войны стоят лицом к зрительному залу. Оставшиеся в живых и два рыцаря,в средневековых доспехах замерли в позах, в которых были до закрытия занавеса. «Восставшие мертвецы», обезображенные и искалеченные, молча кланяются с каменными лицами. Соратники героя (их пятеро, все они в тяжёлых спартанских доспехах и с красными плащами на плечах) делают чёткий поворот «направо», один из них держит свою голову на согнутой в локте руке… Но даже с отсеченной головой он выше своих братьев по оружию. Перед ступеньками аккуратно снимают плащи, доспехи, складывают своё оружие и спускаются со сцены. Затем проходят по зрительному залу. На их телах множественные колотые и рубленые ранения, торчащие древки стрел. Из ран на ковровую дорожку сочится кровь. Они покидают его через самый дальний вход для зрителей. Одновременно с ними поворот «налево» выполняют погибшие враги, облаченные в доспехи римских легионеров эпохи расцвета империи в цветах дома Юлиев, и с другой стороны сцены точно также идут по другому проходу через зрительный зал на выход, но свои доспехи и оружие не складывают и не снимают. Каждый из них убит одним точным ударом. На сцене остается пятеро из них, лежащих ногами к зрительному залу, с правой стороны, как уже говорилось выше. После того, как все, павшие в бою, покинули зрительный зал.
Публика аплодирует.
Действие на сцене продолжается.
Один из римских легионеров, лёжа:
Cogito…., ergo sum.
Ego cogito, ergo sum.
Я мыслю, следовательно, существую.
Герой:
Мыслить следовало раньше
Командиру твоему….
Он отправился во тьму.
Там… мечтает о реванше.
Добро пожаловать на тот свет, солдат.
Вернее, с возвращением на этот…
Солдат № 1:
Я жив? Как больно, право….
Герой:
Ещё бы…. Где твоя нога?
И только тут солдат замечает, что держит в своих руках собственную ногу. Раздается вопль, солдат теряет сознание. На сцене из-за кулис появляется Эскулап, в сопровождении двух солдат-санитаров в алых плащах. Эскулап весь в белом. Солдаты – в легких кожаных доспехах, каждый вооружен только ножом и кинжалом. Эскулап – тот же самый актёр, который читал вступительное слово от имени Аполлона, тщательно загримирован под убелённого сединами, лысеющего старика. За его плечами – рюкзак с лекарскими инструментами, в одной руке – посох с ручкой ювелирной работы из непонятной породы дерева...
Герой:
Ты, Эскулап, всё время аккуратен…
Приветствую тебя, служитель Аполлона.
На плечо Эскулапа садиться ворон и бросает в его раскрытую ладонь человеческий глаз, но промахивается…., и глаз по полу скатывается в оркестровую яму. Один из санитаров мгновенно спрыгивает за ним, поднимает и омывает орган зрения жидкостью из своей фляги, бережно держа тремя пальцами, передает старику. Тот, внимательно осмотрев пустую глазницу Солдата №1, упавшего в обморок, вставляет глазное яблоко. Затем, один санитар накидывает на Эскулапа плащ, укрыв его и раненого полностью. Под плащом вспыхивает яркий свет. Начинается операция.
Эскулап, протягивая руку из-под плаща:
Жгут, перевязь, ножовку и тампон…
Тампон смочить в растворе слабом спирта…
Эскулап продолжает копошиться под плащом:
Видал ли ты, Герой, как бился он?
Герой:
Вполне достойно… Обезглавил Хирта,
А тот боец был славный малый… великан.
Эскулап, протягивая руку из под плаща, выбрасывает тампон, насквозь пропитанный кровью. Тампон летит в зрительный зал:
Зажим, нить Ариадны и иглу…
А Хирта я… неоднократно штопал.
Герой:
Не сосчитать теперь мне великаньих ран,
Но парочка из них могли бы моими
Стать, когда б не этот мой великий друг…
Что ж… память о погибшем не отымет
У меня никто….