Девчонка-подросток, пятнадцати лет,
Смотрела вниз с крыши панельного дома,
Готовясь оформить в иной мир билет,
Прощаясь с тем, что было с детства знакомо.
В мозгах кавардак, но едино одно:
«Отец - недоумок, полкан-неудачник.
Да, я сплю с парнями, курю... И давно!
Грозился прогнать?! Нет, всё будет иначе.
Я буду лежать, как живая, в цветах,
Ты каяться будешь и плакать, но только
Понять, что ты сделал, ты сможешь, когда
Тебе кто-то скажет: «Убил дочь, подонок!»
Она усмехнулась: «Никчёмная жизнь!»,
И сделала шаг. В подсознании где-то
За миг до удара вдруг вспыхнула мысль:
«А я ведь живая. Чёрт, зря я всё это….»
С хлопком одновременно в краповый цвет
Местами окрасился гравий у дома,
А через квартал широченный проспект
Гудел монотонным рычаньем моторов.
На скорости мчались десятки машин:
Одна за другой, торопливым потоком,
И в нём безрассудно цеплялся за жизнь
Передними лапами рыжий котёнок.
Он сделал ошибку, рванув по прямой,
Рискнул и за то получил тут же "плату".
Но даже тогда он боролся с судьбой,
Когда разрывала боль задние лапы,
Когда полз вперёд, выбиваясь из сил
И не задаваясь вопросом: «Что будет?»
Он ЖИЛ. Он ХОТЕЛ ЖИТЬ!
«Малыш, доползи» -
Не в силах помочь ему, думали люди.
Быть может, погиб, а быть может, и нет.
Никто с тех пор больше не видел котёнка,
А где-то, оформив в иной мир билет,
Лежало разбитое тело девчонки.
Лежало отнюдь не в цветах, на земле,
Уродливо скрючившись в лужице бурой…
Врач «скорой» руками развёл: «Не жилец».
И кто-то в толпе прошептал: «Вот же ДУРА…»