Он улыбнулся мне. Его улыбка была такой живой и искренней, что в голове моей промелькнула мысль: "Такой чистой улыбки я больше никогда не увижу".
Еще мгновение и я уже в своей комнате. "Да, я так и знал, что это лишь сон!" - засмеялся я, но на душе было тяжело и тоскливо, так тоскливо, что казалось, будто сейчас из моей груди выскочит ком грусти. Ком, размером во всю мою комнату, выскочит, наполнив ее целиком, и вечно будет жить в моей тесной жизни, не давая мне покоя.
Я встал с дивана, откинув покрывало в сторону, натянул рваные джинсы и спустился в кухню. Мама готовила завтрак.
Я не сразу заметил человека, сидящего за кухонным столом. Он был одет в темное пальто, а рядом с ним, на столе, лежала его шляпа. Шляпа желтого цвета. Я долго разглядывал его, будто бы пытаясь вспомнить, где я раньше мог его встречать.
Он обернулся и пронзительным взором впился в меня. Лицо его было мне знакомо. Эти морщины на лбу, пустой, но чем-то цепляющий взгляд... он был похож на человека, в жизни которого не было ничего хорошего. Он выглядел таким несчастным, что мне стало безумно его жаль.
- Здравствуй, племянничек. Что же ты, жизнь всю проспать хочешь? Беги помогай матери, а не то совсем обленился! - произнес он хриплым, спокойным голосом, от которого по телу побежали мурашки.
- Разве мы знакомы? - как ни в чем не бывало спросил я.
- Это дядя Денис,сынок. Поздоровайся, он прибыл издалека, - сонным голосом пробормотала мать.
Я протянул ему руку, он холодно взглянул на меня и похлопал по плечу.
С этого дня жизнь продолжалась своим ходом. Разве что в нашей квартире стал жить очень странный человек в желтой шляпе. По вечерам он уходил куда-то и возвращался через пару часов, забирался в комнату, куда мама обычно селила гостей, и больше не показывался до утра.
Я любил наблюдать за ним. За его движениями, за тем, как он общается с людьми. И мне было очень интересно, куда же он ходит по вечерам.
Было лето. Дядя жил у нас уже четвертый месяц. Я привык к нему, как и вся моя семья. Да и как не привыкнуть, если он, словно призрак, скитался по дому в своей желтой шляпе, такой незаметный и тихий. С ним редко кто-то решался заговорить, да и незачем было. Его словно и не существовало.
В этот день я решил выйти на улицу прямо перед заходом солнца. Я взял своего воздушного змея и выбежал во двор. Поднялся сильный ветер, и я, не раздумывая, бросился бежать. Змей взвился в небо, кружился высоко-высоко под облаками. Солнце садилось медленно и светило мне в глаза.
Я бежал и бежал, пока не добежал до реки. Ветер стих, змей упал на землю. На склоне реки я увидел дядю.
Как же невероятно тихо было там тогда. Слышался лишь шелест травы. Дядя Денис сидел на склоне и смотрел в воду. Лучи заката отблескивали в ней, словно искорки. Какая же умиротворенная картина предстала предо мной. Я замер в изумлении, словно вкопанный. Простояв так с минуту, я пошел вперед, сел рядом с моим грустным дядей, и мы молча смотрели, как тихо и плавно садится солнце. Небо из голубого окрасилось оранжевым и красным. Будто бы весь мир вдруг загорелся, и никто на свете не смог бы погасить этот пожар.
Дядя взглянул на меня. Его глаза сияли счастьем. Он прошептал, не нарушая мирской тишины: "Давай запустим твоего змея".
Я не помню, чтобы когда-нибудь змей летал так свободно, красиво и непринужденно, как тогда. Но я точно знал, что весь этот вечер был таким добрым, что сердце билось чаще. И не думалось больше ни о чем, кроме как о моем дяде, бегающем по траве, словно ребенок, пускающего воздушного змея на закате дня. Мои мысли сбились в кучу. И тут я увидел на лице моего дяди улыбку. Его глаза были полны беззаботности, радости. А улыбка была такой же чистой, как улыбка младенца.
Точно, эту улыбку я уже видел. Я вспомнил то утро, когда встретил дядю на кухне, вспомнил, что именно он улыбался мне во сне. Это была самая легкая и добрая улыбка на свете.
В записке, которую я нашел следующим утром вложенной в желтую шляпу, было пять слов, наполняющих всю душу до краев нестерпимой тоской. "Я никогда тебя не забуду".