Бездушные капли били меня по перьям,
Играя сонату по нотам для фортепиано,
А я всё в мечту свою верил пьяно.
Но птице не суждено пробудить в себе зверя.
Пожухлые листья изящно кружились в танго,
Смеялись мне вслед: «Смотрите, какой романтик!»
Прошу вас, не надо: вы ещё больше раните
Горевшее жаждой вольности сердце Данко.
Птенчиком схвачен был и посажен в клетку –
Я не питомец, я гордая птица юга!
Можете, люди, в тюрьмы сажать друг друга,
Но из меня не сделать марионетку.
Время пришло: однажды октябрьской ранью
Хозяйская дочь наивно острог открыла –
Навстречу смешливым и бодрым лучам светила
Я отбыл искать пенаты родного края.
Долго я ждал, чтоб крылья мои окрепли,
Долго послушным был, чтобы снискать доверье:
Я в своих силах был до конца уверен.
Только теперь живьём похоронен в пепле.
В пепле надежд, канувших тщетно в Лету:
К близким желал вернуться, обнять их скоро…
Или, быть может, пеплом отравлен город,
Дарящий утром неправильные рассветы?
Отчётливо помню я мамы тепло и ласку,
Как будто бы, знаете, было всё накануне.
И я безмерно был благодарен фортуне
За выпавший шанс взять билеты «на поезд в сказку».
Но не по силам мне буйный осенний ветер:
Я был ослаблен и мерзостно сбит с дороги.
Сонливого древа спасительные чертоги
Стали защитой от мокрой холодной плети.
Но ни за что не сдамся! Мама, поверь, я
Во что бы то ни было доберусь до дома!
Где-то вдали громыхнули раскаты грома,
И капли нарочито хлещут меня по перьям.