Наш век безумства и проклятий;
и Бог свидетелем тому,
что до возвышенных понятий
почти нет дела никому.
Тончайших чувств живые краски
теперь уж в прошлом далеко,
и романтические сказки
забыты скоро и легко.
Лишь музыка - души отрада, -
твоя изысканная власть
в ущелье сумрачное ада
не позволяет мне упасть.
Разочарованного снова
пространство светлое зовёт.
Увы. Обыденность сурова,
себя покинуть не даёт.
Стремясь упорно годы, годы,
не чуя под собою ног,
за тенью призрачной свободы,
я изнемог, я изнемог.
В театре фарса и жеманства
обосновался навсегда,
и ощущение пространства
ужель угасло без следа?
О, нет, изношенные руки
на клавиши кидаю вновь,
и ток смятенья гонят звуки
сквозь застоявшуюся кровь.