Александр Выженко
ШКАФ С ЯЩИЧКАМИ
(комедийные метаморфозы в двух действиях, как ни крути. Верно ли вы меня поняли? Пословица говорит: «Хоть круть-верть, хоть верть-круть». Как не смотри на эту вещь ; «Шкаф с ящичками», а так оно все и есть: два действия комедийных метаморфоз. Полагаете, это много? Тут как говорится: «Хоть верть-круть, хоть круть-верть …» Главное, что есть комедия. Главное, что есть метаморфозы. Главное, что есть жизнь, и возможность отстраненно взглянуть на «круть-верть». Вы меня понимаете? Однако, это всего лишь обозначение жанра и больше ничого.)
***
Эпиграф:
Я тяжко спал, и вдруг я пробудился,
Но пробужденье тоже было сном.
М. Ю. Лермонтов
ЛИЦА, КОТОРЫЕ ДЕЙСТВУЮТ В ПЬЕСЕ:
Антон, сын Остапа, внук деда Цыцероненка ; профессор местного университета, доктор философских наук; любит собирать книги, читать книги, сеять мудрое и вечное, иногда, сеять вещи. В детстве его так и называли ; Рассейко. Ростом высок; лицо ; ну точно тебе римский император; черные, длинные, волнистые волосы, местами с проседью; щурится, как люди, которые привыкли высматривать будущее. Средних лет.
Лилия Фирсовна ; жена Антона. Очень романтическая особа. Вдохновительница, Муза, и главный спонсор своего мужа.
Мирон Пипэлчук ; друг Антона. Работает где-то в счетной палате; консультант мэра по вопросам экологии; доверенное лицо депутата областного совета Торбохватенка, возглавляет домовой комитет дома, в котором он имеет квартиру, иногда пишет статьи в газету, хочет создавать любительские фильмы, приобрести дачу, ходить на рыбалку и за грибами, но пока ему некогда. Ростом ниже среднего, кругленький, энергичный, веселый человек; розовощек, нос картошкой, глаза ; пуговки, губы ; два плоских вареника; очень выразительные руки. Лет ему, наверное, за сорок, а может и под шестьдесят.
Анжела Аркадиевна Измученко ; красавица, каких мало; что-то у нее от кошки, а что-то от павлина (погодите, о попугае я ничего не говорил); стройная кареглазая блондинка; почему-то не замужем.
Моисей Моисеевич ; сопроводитель груза.
Два грузчика.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Роскошный зал, обставленный эксклюзивной мебелью в классическом стиле, много антикварных вещей, картин, искусственных цветов в красивых вазах, часы с боем, живая пальма, а еще много книг; книги и старинные и новые, они лежат и так и сяк, и раскрытые и закрытые, и на полу и на креслах, и под пальмой, и на пальме.
Тихо играет джаз.
Входит Лилия Фирсовна. Она в длинном зеленом платье начала двадцатого века, перепоясана золотым поясом, на котором висит перламутровый веер. На голове шляпа, усеянная цветами и украшенная цветной лентой.
Лилия Фирсовна (говорит по мобильному телефону). Алло! Ефим Соломонович, я начинаю волноваться. Где шкаф? Что значит, скоро будет? Вы обещали, что ваши работники привезут его в одиннадцать часов, а сейчас уже полдень. Что значит, заблудились? Тут ехать десять минут. Ведь город ; это вам не пустыня, не лес. Даже смешно говорить об этом! Не хочу больше никаких объяснений. Чтоб шкаф, не позднее, чем через полчаса, стоял в моей квартире. Все. Все, говорю. (Сменив тон.) Любимый, котик, где ты? Где мой мудрец, где мой юбиляр, где мой ангелочек? (Обходит диван, берет под руки Антона, одетого в профессорскую мантию.)
Антон (не отрывая глаз, читает книгу; вдруг очень взволнованно). Лиличка, ты только послушай! (Цитирует.) «Постижение, скорее, ближе к любви, чем к знанию. Вы постигаете мужчину или женщину, когда вы влюблены, когда ваши границы сходятся и смешиваются, соединяются. Когда вы больше не отделены один от другого, когда вы не можете сказать, где вы, а где ваша избранница, когда нет барьеров, стен, когда вы впитываете друг друга, вливаетесь один в другого, границы исчезают. Это ; одна из разновидностей постижения. До этого все, что вы принимали как знание, было лишь иллюзией». Боже, какая гениальная мысль! Подумаю над этим в моем трактате «Теория любви».
Лилия Фирсовна. Антон, ты не должен так много читать, глаза сломаешь.
Антон (игриво). Я с вами относительно этого вашего пункта не согласен, и могу вам запятую поставить.
Лилия Фирсовна. Хоть запятую, хоть точку с запятой, а хоть и три знака восклицания сразу. (Венчает голову мужа четырехгранной шляпой с кисточкой.) Сегодня я хочу знать лишь одно: у моего профессора, у моего философа, у моего мудреца юбилей ; 50 лет. В этот восхитительный день я хочу праздника души и тела, души и тела!
Антон (задумчиво). Души…
Лилия Фирсовна. … и тела!
Антон. Да, да, и тела.
Лилия Фирсовна (прижимается щекой к его груди). Антон, а ты меня знаешь? Или только любишь, не зная меня?
Пауза.
Антон. Ты неизмерима, ты глубже всех морей, выше всех небес, шире всех гор…
Лилия Фирсовна. Ты на что намекаешь?
Антон. Лишь на твою несравненность. Я знаю, что я ничего не знаю… кроме тебя.
Лилия Фирсовна. А какая я?
Антон. Нежная. Заботливая. Красивая. Страстная. Добросердечная. Три точки…
Лилия Фирсовна. А ты меня любишь?
Антон. Я долго размышлял над своими чувствами к тебе, квинтэссенция моих выводов…
Лилия Фирсовна. Любишь или нет?
Антон. Люблю.
Лилия Фирсовна. Как?
Антон. Как Софию…
Лилия Фирсовна (отпрянула). Ну нет! Я хочу, чтобы ты любил меня, а не какую-то там Софию. Я хочу, чтобы ты любил меня одну, единственную и неповторимую.
Антон. Единственная и неповторимая, Лилия! (Целует ее в щеку и снова углубляется в чтение.) Лиличка, сделай мне чаю с лимоном.
Лилия Фирсовна. А может кофе?
Антон (захваченный чтением). Можно и без лимона, но с медом.
Лилия Фирсовна (присела). Тебя уже кто-нибудь поздравил?
Антон. Нет, ты же знаешь: я отключил все телефоны. Сегодня меня ни для кого нет. Только ты и я…
Лилия Фирсовна (мечтательно). Зажжем свечи, выпьем шампанского, насладимся изысканной едой. А под конец станцуем наш вальс. Все так, как когда-то делали графы и графини. Тебе нравится моя идея?
Антон (темпераментно). Ты только послушай, Лиличка, что пишет это ничтожество! (Читает, нахмурив лоб.) «В каждом мужчине прячется женщина ; его мать, и в каждой женщине прячется мужчина ; ее отец. Поэтому настоящая встреча мужчины и женщины абсолютно невозможна. Только представьте, что каждую ночь в постель ложатся не двое (он и она), а по меньшей мере четыре человека: двое мужчин, и две женщины. Именно потому Жан-Поль Сартр сказал: «Другой ; это ад, и никогда не станет раем». Боже, что он несет! Никогда не соглашусь с этой ошибочной элоквенцией….
Лилия Фирсовна (забирает книгу). Успокойся, любимый, и хотя бы сегодня забудь о своих книгах. Ты ; именинник, юбиляр, этот день принадлежит нам, только нам.
Антон. Да, солнышко, да. На книгах ставим точку, на щечке любимой запятую… (Целует жену в щеку.)
Лилия Фирсовна. Ты, Антон, настоящий человек, ты любишь и понимаешь жизнь настоящую, а не вымышленную. Я это ценю и люблю в тебе чрезвычайно. Ты великий человек. Я тебя люблю. Ты такой один среди всех.
Антон. Не говори так. От таких слов я испытываю стеснение. Я ; обычная пчела в улье философии. Я хочу жить счастливо, я выискиваю рецепты счастья для всех людей. Это моя стезя и доля.
Лилия Фирсовна. Нет, нет, ты ; мудрец, ты уже все разыскал. Ты сделал счастливой меня, и я живу только одним ; предугадывать каждое твое желание, чтобы с опережением исполнять все, что так необходимо тебе в жизни.
Антон. От твоих слов кружится моя голова, знаки восклицания потоком льются из моей души! Ты ; певчая птица моего сердца, любимая, ты крылья мои… Постой, кажется, ты села на книгу.
Лилия Фирсовна. Да, книгу.
Антон (чуть не плача). Мой любимый Шопенгауэр. Ты повредила обложку…
Лилия Фирсовна. Успокойся, любимый, мы купим тебе десять таких Шопэнов.
Антон (сердито). Шопенгауэр. Артур Шопенгауэр.
Лилия Фирсовна. Десять, сто таких Шопенауэров. Не сердись, извини!
Антон (старательно разглаживает обложку). «Новые паралипомены». Сила! (Раскрывает книгу, углубляется в текст.)
Лилия Фирсовна (загадочно). Антончик, почему ты не спрашиваешь меня, что твоя кошечка приготовила тебе в подарок?
Антон. Что приготовила мне в подарок моя кошечка? Знак вопроса.
Лилия Фирсовна. Через полчаса, вот на этом месте, будет стоять старинный книжный шкаф с ящичками.
Антон (радостно). Шкаф с ящичками!
Лилия Фирсовна. Самый настоящий раритет! Мебельный шедевр! Из красного дерева, с резными узорами. Шкаф сделан ровно двести лет назад. Как тебе это нравится? А?
Антон (удивленно). Двести лет… Вот ведь как!.. Даже трудно себе представить. Шкаф ; царь! Король всех шкафов! Предлагаю отпраздновать сегодня два юбилея: мой и шкафа. Вещь неживая, а все же, как ни как, книжный шкаф.
Лилия Фирсовна. Согласна на все сто! Все для тебя, любимый. Наконец у тебя будет шкаф достойный твоего профессорского звания, шкаф, в котором ты будешь хранить свои книги.
Антон (обнимает жену, сквозь слезы). Моя царица! Моя лебедушка! Я не нахожу слов, чтобы передать всю радость, которая бушует в моем сердце! Ты великодушная, благородная женщина!
Лилия Фирсовна. Как я рада! Какая я счастливая!
Антон (мечтательно). Ты знаешь, ягодка, когда шкаф будет стоять в нашем роскошном зале, когда мы сядем за праздничный стол, с бокалом шампанского в руке я провозглашу тост в честь нашего юбиляра, и ты знаешь, что я скажу? (Встает.) Я скажу: «Дорогой, уважаемый шкаф!..» (Делает шаг, наступает ногой на полу мантии и падает.)
Лилия Фирсовна. Осторожнее, любимый! Больно ударился?
Антон. Нет, нет, ничего. (Перед ним на полу лежит книга.) Шекспир. (Раскрывает ее, читает.) Ты только послушай, Лиличка, что в свое время сказал Шекспир: «Философия ; сладкое молоко в несчастьи». Гениально!
Раздается звонок.
Лилия Фирсовна. Шкаф привезли! (Бежит открывать.)
Антон продолжает читать, будто и не слышал.
В зал буквально влетает Мирон Пипэлчук. На нем безупречный кожаный костюм, высокие ковбойские сапоги с металлическими носками. В руке у него пистолет.
За ним входит побледневшая, испуганная Лилия.
Мирон (истерично). Антон, гамбец! Я всегда мечтал быть гедонистом. Я всегда мечтал о счастье. И вот, гамбец! Я застрелюсь! застрелюсь! (Подносит дуло пистолета к виску.)
Антон. Мирон, стой! Мирон, остановись!.. Отдай мне пистолет! Слышишь?
Мирон. Зачем?
Антон. Орешки колоть.
Мирон. Все шутишь?
Антон. Серьезно. (Осторожно забирает пистолет.)
Мирон (рыдает). Боже, чем я провинился перед тобою?! За что ты наказываешь меня?
Антон (отдает пистолет Лилии Фирсовне). Спрячь. (Она исчезает; Мирону). Сядь, успокойся. На вот, выпей воды. Скажи, почему именно мой дом ты избрал для сведения счетов с жизнью?
Мирон. Я не знаю! не знаю! Камни сыпят в жернова. Мозг скрипит, сердце скрежещет, Антон! Душа щемит! Спаси меня, друг, как всегда это делал, иначе…
Антон. Что ты хочешь?
Мирон. Он еще спрашивает! Сеанса психотерапии. Спасай, Антон!
Входит Лилия Фирсовна.
Лилия Фирсовна (вертит ручку старинного телефона). Сейчас я вызову санитаров. Тебе, Мирон, нужно лечиться в другом месте, другими лекарствами.
Мирон. Лиля, стой, стой, говорю! Иначе я выпрыгну в окно. (Становится на подоконник.)
Антон. Тише, тише. Хорошо, хорошо. Я проведу с тобой сеанс. Ложись на софу. (Тот мгновенно ложится.)
Лилия Фирсовна (с упреком). Дорогой…
Антон. Что «дорогой»! что «дорогой!» «Стучите в дверь, и вам отворят». Он постучал, ты открыла, я должен помочь.
Лилия Фирсовна. В такой день. Наш день!
Антон. За полчаса я сниму ржавчину с его души, промою ему мозги, он снова заблестит, как новая копейка, уберется отсюда, и мы пустимся в наш семейный танец.
Лилия Фирсовна (необычайно радостно). Да, любимый! Да, лапочка! Никакая сила не способна отменить наш вальс. (Телефонный звонок.) Алло! Что значит «пробка»? Не хочу знать никакой «пробки». Мне нужен шкаф! Мой шкаф! Ефим Соломонович, не разочаровывайте меня. Не забывайте: я ваш постоянный клиент. (Резко прерывает разговор.)
Мирон (жалобно стонет). Антончик, братик, по-мо-ги-и! Мне плохо…
Антон. Сейчас, сейчас. (Дает знать Лиле, чтобы та оставила их одних, ставит кресло возле софы у изголовья Мирона, включает спокойную музыку, садится в кресло; гипнотическим вкрадчивым голосом.) Закройте глаза. Представьте себе картину: вы лежите на песчаном берегу моря… песок, как золото… море, как синяя скатерть… Представили?
Мирон. Представил.
Антон. Вам хорошо?
Мирон. Да-а. Ой, ой, ой!
Антон. Что такое?
Мирон. Птичка! Она капнула мне в глаз.
Антон. Вы лежите под зонтиком.
Мирон. О-о-о! Роскошно! (Вдруг подскакивает, как ужаленный.) Скорпион! скорпион!
Антон (срывается с кресла). Вы не даете мне работать!
Мирон. Извини, Антон. Давай еще… ну, давай… (Ложится.)
Антон (садится). Вспомните свое детство. Тот момент, когда вам было приятно и мило.
Мирон (томно). О! а! о!
Антон. Вам приятно?
Мирон (протяжно). Да-а.
Антон. Вам мило?
Мирон. Да-а.
Антон. Где вы?
Мирон. На теплой печи в бабушкиной хате.
Антон. Вам сладко от того, что печь теплая?
Мирон. Не-ет…
Антон. А от чего?
Мирон. От того, что рядом Маринка.
Антон. Кто такая Маринка?
Мирон. Соседская девочка.
Антон. Что делает Маринка на печке вашей бабушки?
Мирон (ворочается на софе). О! о! о!
Антон (гневно). Нет, я так больше не могу! Восклицательный знак. Убирайся прочь! Ты насмехаешься надо мной.
Мирон. Я насмехаюсь?! Ха-ха!.. Где твое сочувствие? Разве я виноват, что у меня такое богатое воображение?
Антон. Болезненное, а не богатое.
Мирон. Все, все, Антон, буду лежать, как мышка… Давай еще раз, а?
Антон. Предупреждаю: последний раз. Ложись.
Мирон (ложится). Садись.
Антон (садится). Закройте глаза. Представьте! Вы в скафандре… в космическом корабле… законы притяжения не действуют… вокруг безграничный космос…
Мирон. Бо… бо… бо…
Антон. Бога нет. Ангелов нет. НЛО нет. Вы один, а вокруг абсолютная тишина. Представили?
Мирон. Представил.
Антон. Вам хорошо?
Мирон. Как же хорошо!
Антон. Правда, хорошо?
Мирон. Ага, ага.
Антон. Теперь, спокойно, без нервов, без напряжения, расскажите мне о своей проблеме.
Мирон. Я сижу, как на вулкане…
Антон. Вы в космосе.
Мирон. В космосе, на вулкане, с шишом в кармане. Господин психотерапевт, я ; банкрот. Меня кинули на полмиллиона.
Антон. Кто вас кинул?
Мирон. Тэлэсык! Вы знаете Тэлэсыка?
Антон. Я не могу сказать, что я его знаю.
Мирон. В таком случае так и скажите: «я не знаю».
Антон. Я не могу сказать, что я его не знаю.
Мирон. Значит, знаете?
Антон. Припоминаю… (погружается в мир воспоминаний) «Тэлэсыку, Тэлэсыку! Пристань, пристань к берегу! Дам я тебе поесть и попить!» А он думал, что это мать, да и приплыл к берегу. А змея его скорей выхватила из лодки да и понесла к своей хате…
Мирон (перебивает). Принесла к хате, печь затопила, философа Антона на огне сварила да и съела.
Антон (удивленно). Какого Антона? Тэлэсыка…
Мирон. Какого Тэлэсыка?
Антон. Из сказки…
Мирон. Настоящий гамбец! При чем тут сказки?! Я тебе говорю об аферюге Тэлэсыке, а ты мне о Тэлэсыке из сказки. Так что не путай бобра с плотиной.
Антон. Спокойно, спокойно. И что Тэлэсык?
Мирон. Тэлэсык уговорил меня вложить деньги ; огромные деньги! ; в международный кредитный союз «Лохнэско» под сто процентов годовых.
Антон. Хороший подъем!
Мирон. Ужасное падение!!.. Пирамида… Пирамида Хеопса! Тэлэсык ; Тутанхамон! Морда! Все мои деньги, деньги других вкладчиков… Они обокрали меня, людей…
Антон. Теперь понятно. Ну, да ничего. Я помогу вам. Двоеточие. Философ Антисфен из города Афины как-то сказал: «Самая необходимая наука ; это наука забывать ненужное». Не пройдет и пяти минут, как мы забудем все неприятности, а гейзер гедониста забьет в тебе с новой силой. Садись в кресло, а я вместо тебя лягу на софу пациента. Ты станешь свидетелем великого исцеления, уверуешь в мой талант окончательно. (Входит Лилия Фирсовна; ей). Лиличка, будешь свидетелем рождения настоящего гедониста. Встань и иди! (Мирон поднимается.) Сядь! Сиди! Это я скажу тебе потом, когда мы отбросим все твои костыли невезений и копыта страданий. (С еще большим азартом.) Смотри внимательно: я это ты, а ты ; это я. Меня кинули на деньги. От этого я несчастлив, от этого я счастлив, от этого я счастлив и несчастлив одновременно…
Мирон. Остановись, друг. Я что-то, видно, не догнал. Я знаю так: либо ты счастлив, либо ты несчастлив, а вот чтобы быть счастливым и несчастливым одновременно, этого я никак не пойму.
Антон. Следи за мыслью, доверься мне, друг. Скажи лишь: «Возможно, он прав». Скажи!
Мирон. Возможно, он прав.
Антон. Громче!
Мирон (повторяет громче). Возможно, он прав.
Антон. Великолепно! Доверие творит чудеса. Следи внимательно. Сначала я сказал, что я несчастлив от того, что меня кинули на деньги. Так?
Мирон. Так.
Антон. Потом я сказал, что я счастлив от того, что меня кинули на деньги. Так?
Мирон. Так.
Антон. Затем я сказал: от того, что меня кинули на деньги, я счастлив и несчастлив одновременно.
Мирон. Так и сказал.
Антон. Возможно, я прав?
Мирон. Возможно, ты прав.
Антон. Чудесно! Пойми: одна точка зрения не является истиной, это лишь один аспект. Я ; несчастлив ; это один аспект. Я ; счастлив ; это лишь другой аспект. Я ; счастливый-несчастливый одновременно ; третий аспект. Следи, следи за мыслью! Теперь я говорю: от того, что меня кинули на деньги, я не ощущаю ни счастья, ни несчастья. Это ; четвертый аспект. Теперь я говорю: меня все равно от того, что меня кинули на деньги, плюс я несчастный и счастливый вместе; это ; пятый аспект. Теперь я говорю: от того, что меня кинули на деньги, «я несчастен», плюс «я счастливый», плюс «мне все равно от того, что меня кинули на деньги». Только теперь я могу претендовать на то, что я знаю истину, что я увидел событие до последнего нюанса. Я прав?
Мирон (часто моргает). Да, ты прав.
Антон. Ты говоришь: «Меня кинули на деньги». Это плохо или хорошо? Тебя кинули на деньги ; это плохо. Тебя кинули на деньги ; это хорошо. Если эту мысль не включить в утверждение твоей исповеди, она будет неполной, лишь полуправдой. Следи, следи за моей мыслью! Счастье и несчастье ; как два крыла одной птицы. Один взмах крыльев ; несчастье, второй ; счастье. Один ; несчастье, второй ; счастье. Очень скоро тебе встретится счастье, друг. Я уже слышу его шаги. Слышишь? «Гуп! гуп! гуп!» Это счастье идет к тебе! Слышишь? «Эге-гей!» ; это счастье объявляет тебе о своем приходе! Как я завидую тебе, друг. Ты ; счастливый человек! Ты ; гедонист!
Долгая пауза.
Лилия Фирсовна. Любимый, ты ; гений. Светоч земли! За это я тебя люблю! (Страстно обнимает мужа, долгий поцелуй.)
Антон (Мирону). Встань и иди!
Мирон. Кхе, кхе. Я ; гедонист.
Антон. Гедонист.
Лилия Фирсовна. Еще какой!
Мирон. Я думал гамбец, а оно ; гедонист. Как здорово! Хепи энд изобрэтэйшэн. Скинули балласт!
Лилия Фирсовна. Мирон, сеанс завершен. До свиданья. Встань, и иди!
Мирон. Иду. (Сделав несколько шагов, останавливается.) Погодите, а почему это вы так необычно одеты? Опять же, праздничный стол… Погодите, погодите. О, нет! Сегодня какое число?
Антон (загадочно). Третье.
Мирон. Третье… Месяц третий. (Даже подпрыгнул от радости.) Третьего марта, в три часа тридцать три минуты, родился мой лучший друг ; Антон Цыцероненко. (Становится на колени.) Антон, прости! Вылетело из головы. Забыл, как есть, забыл!
Антон. А у меня еще и юбилей.
Мирон. Точно! Помнишь: с самого детства, ни разу не было такого, чтобы ты встречал свой день рожденья без меня? Это полный гамбец! Дозрели огурчики.
Лилия Фирсовна. Огурчики может быть и дозрели, да усохли опята. Иди, Мирон, в этот раз твой друг принадлежит мне, только мне!
Мирон. Антон, что она говорит? Неужели ты выгонишь меня, своего лучшего друга Мирона Пипэлчука, из своей квартиры в день, который мы всю жизнь отмечали вместе? Не верю.
Антон (колеблется). Да… нет… Нет! Я рад видеть тебя…
Лилия Фирсовна. А я ; нет.
Мирон. Антон, вспомни, когда ты размышлял над таинством нашей дружбы, ты всегда цитировал Аристотеля, который сказал: «Друг – это одна душа, которая живет в двух телах».
Лилия Фирсовна. В твоем теле, в голове находится маленький комочек серой массы, который ничего не понимает…
Антон (перебивает жену). Лиличка, не заводись. Это мой друг, и он имеет полное право отпраздновать с нами мой юбилей.
Лилия Фирсовна. А как же наша задумка?! Наш вальс…
Антон (эмоционально, с огоньком в глазах). Вся наша жизнь похожа на танец, вся земля ; сцена, а наше вдохновенье ; это наша любовь! Растворимся в танце, возрадуемся жизни! Будем танцевать вместе с ветром, солнцем, дождем… Пусть жизнь станет праздником, радостью, ритмом, энергией! Лилия моя, богиня!
Лилия Фирсовна. О мой, краснобай! Я согласна, чтобы и он присоединился к празднику, но… Ты принял мою игру, а она несет в себе определенную театрализацию. Пусть тогда Мирон пойдет и раздобудет себе театральный костюм.
Мирон (мигом нашелся). Деда Мороза подойдет? Я знаю, где можно взять костюм Деда Мороза.
Лилия Фирсовна. А какая-нибудь Снегурочка за тобой не увяжется?
Антон. Погодите. Не нужно никакого Деда Мороза, не нужно Снегурочки. В позапрошлом году я читал лекции в Эдинбурге, и мне подарили национальный костюм. Пусть Мирон оденет шотландский костюм.
Мирон. Никаких проблем.
Где-то за окном звучит сильный, неприятный звук автомобильной защитной системы. Мирон бросается к окну.
Мой «Ягуар»… кажется, что-то лежит на крыше моего зверя… (Побледнев, выбегает.)
Лилия Фирсовна. Этот Мирон… он все нам испортит, вот увидишь…
Антон. Так говорил Заратустра.
Лилия Фирсовна. Кто говорил?
Антон. Заратустра. Он чуть не затоптал моего Ницше. (Поднимает с пола книгу, садится в кресло, читает.)
Лилия Фирсовна. Ох, этот Мирон… еще и шкафа до сих пор нет. (Звонит по мобильному.) Алло! Ефим Соломонович, что мне ваше «извините»… Где шкаф? Как это потеряли связь? Что значит не отвечают? Дайте мне их телефон… я сейчас запишу.. что? легко запоминается. Говорите. Восемь… ноль… тринадцать… шестьсот шестьдесят шесть… шестьсот шестьдесят шесть… шесть. (Набирает номер.) Алло! С кем я говорю? Моисей… как, как по батюшке? Моисеевич? (В сторону.) Что за связь!.. (В телефон.) Моисей Моисеевич, вы сопровождаете груз? Ага. А шкаф с вами? Прекрасно. А вы где? Моисей Моисеевич, что вы делаете возле ресторана «Египетские ночи», это в другой стороне… Ах, у вас спустило колесо… И когда вас ожидать? (Прерывает разговор.) Ишь ты, какой философ. Он говорит: «Раньше чем будет, не будет.»
Антон (не отрываясь от книги). Кто говорит?
Лилия Фирсовна. Моисей…
Антон. К этому человеку стоит прислушаться. Он знает…
Лилия Фирсовна выходит.
Тут же, в залу входит Анжела Аркадиевна Измученко.
Измученко. Как тут тепло, как уютно, как тихо. (Напевает.) «Сильная женщина плачет у окна…» (Вдруг схватила себя за голову, и, упав на софу, затряслась всем телом.)
Антон (удивленно). Анжела… (Садится на софу подле нее.) Что случилось, Анжела?
Анжела (поднимает голову). Я так устала! Отдохнуть бы… отдохнуть! (Закрыла лицо руками.)
Антон (пожимает плечами). Ничего не понимаю.
Анжела (кладет ему голову на грудь и сдержано рыдает.) Какая грубая жизнь! Я книгу буду писать….
Антон. Вот здорово! И про что будет твоя книга?
Анжела (акцентируя слова, с болью). Тираны, орангутанги, грифы и ишаки, козлы, носороги, кровопийцы, бездушные фантазеры, индюкоподобные сластолюбцы, тупоголовые самолюбцы, которым неведомо изящество цветка, ; словом, все сердечные порывы, все стремления души, все надежды, прошатавшись по болотам несоответствия, увяли…
Антон. Понимаю, понимаю. Что-то авангардистское. Прекрасно.
Анжела (вдруг). Нафталином пахнет.
Антон. Нафталином? Нет, не ощущаю.
Анжела. Я ; звезда… Я ; Астра. Нет, не то. Я ; сиротка, серая уточка… чужая и одинокая…
Антон. Не пугай меня, Анжела, скажи, что случилось?
Анжела (погружается в горькие раздумья). Кто меня теперь обнимет? Кто меня теперь полюбит?! (Прижимает к груди маленькую подушку, затем другую.) Мне нужны чувства! Понимаешь! Чувства! Я с ужасом ощущаю, как сужается моя жизнь. Куда не ткнусь ; кругом стены. Я больше всего боюсь стоячей воды, а сама лезу… старею, худею… (Закрывает ладонью рот Антона.) Не перебивай меня. Вообще, жизнь моя не стоит и пятака! И я теперь никогда не скажу: «О, как прекрасна жизнь!» Я так завертелась, что остановиться не могу сама… не могу… (Плачет.) Он застрелил голубку… взял, и застрелил…
Во время ее размышлений, незамеченной входит Лилия Фирсовна.
Антон. Откуда такой пессимизм, девочка? (Гладит ее по голове.) О, как я тебя понимаю! Очередное фиаско в любви, разбитые надежды, чувственное отупение… Но, девочка, значит, твой очередной мужчина не был дан тебе как твоя половинка. Это ошибка, но не фатальная. Солнце новой любви уже готово взлететь над землей, чтобы искупать тебя в своих ласковых лучах! Верь мне, верь, девочка! Вот и древний китайский трактат «И-цзын» свидетельствует: «Ночь наиболее темна перед рассветом». Ты только послушай, что однажды сказал Виктор Гюго. (Ищет среди комнаты нужную книгу.) Во-от… страница двадцать восемь… Слушай! Он сказал: «Умирать от любви ; значит, жить любовью»! Гениально! (Так обрадовался провозглашенному афоризму, что даже засиял, как ребенок, которому дали раскрашенную куклу.) Ты слышишь?! Главное, что твое сердце, как чуткая пчела, находится в постоянном поиске цветка любви! Ты благословенна, девочка! Ты будешь счастлива. Ты будешь пребывать в постоянном экстазе. Твой оргазмический танец соединит тебя со всей Вселенной! Три восклицательных знака. Слышишь? Верь мне, верь!
Анжела. Какой ты добрый, нежный. Ты ; настоящий мужчина. Таких, как ты, в мире ; единицы. Боже, как болит голова! (Пауза.) Антон, я знала, что только ты можешь меня понять. Последних два-три дня, я почему-то постоянно думала о тебе… ты приходил ко мне во снах… И знаешь как?
Антон. Как?
Анжела. Представь. Лунная ночь. Едва теплится очаг в камине. Легкий ветерок играет белоснежной гардиной. Вокруг тихо-тихо. Вот я сижу на диване, обнаженная, беззащитная, доступная… как девочка. Мои губы горят… мои ладони чуть вспотели от волнения… я вся дрожу… А ты… ты в белом фраке с белой бабочкой, в желтых башмаках, подходишь ко мне, становишься передо мной на колени, и говоришь…
Лилия Фирсовна (гневно). Девочка, убирайся прочь! (Вырывает у нее из рук подушки, разбрасывает в разные стороны.) Это говорю тебе я ; твоя подруга Лиля. (С угрозой.) Ненасытная потаскуха! Ты даже не сообразила разузнать: дома я или нет. Так подло! Так предательски!.. В моем доме, и кто? Та, от которой у меня не было секретов. Та, с которой я делилась последним. Девочка, убирайся прочь! Трахайся, чеши свою шерсть где-нибудь в другом месте! Исчезни, пропади! Это мой дом! это мои часы! это моя софа! это моя люстра! это мой муж! Мой муж! Мой муж!!..
Анжела (обхватывает голову руками). Боже, как болит голова!
Лилия Фирсовна. Голова у нее болит! Ты хочешь лекарств? Хочешь? Сейчас! (Топает ногами.) Сейчас я сниму твою боль раз и навсегда! (Хватает китайскую напольную вазу, поднимает над головой.)
Антон (упав на колени, кричит). Лиличка, остановись! Котенок, не надо!
Лилия Фирсовна. Отойди!
Антон. Остановись, умоляю!
Лилия Фирсовна, после небольшой паузы, ставит вазу на место, садится на стул; в ее глазах немая боль, как у зрительницы, которая только что смотрела телевизор, сопереживая трагической доле героини сериала.
Антон (напевает). «Чук-чук-чук-чук, наловил дед щук…»
Анжела (смеется, как сумасшедшая). Никто меня не любит, никто не понимает! (Смеется и плачет.) Как ты могла заподозрить меня в чем-то, Лиля?! Не дослушав меня, ты сделала вывод, что я… Грязные слова… базарный гнев… (Пауза.) Пусть Бог отберет у меня мою красоту, пусть лицо мое покроется морщинами, а груди утратят упругость, если я хотя бы раз в жизни посмотрела на Антона, как на мужчину! Он для меня, как святой. Больше, чем святой. Он ; лекарь моей души! Целитель моего сердца! Да только я вижу, что ты мне не веришь. (С холодным упреком, чуть отстраненно.) Что ж, ты горько пожалеешь об этом.
Анжела срывается, нервы ее напряжены, открывает сумочку, достает флакончик с лекарством, высыпает на ладонь какие-то таблетки, бросает в рот. Антон пулей бросается к ней, перегибает ее через стул; с Божьей помощью ему удается заставить Анжелу выплюнуть таблетки; берет ее на руки, несет на софу.
Антон (с отчаяньем). Мама моя дорогая, почему именно в день моего юбилея самоубийцы избрали именно мой дом для разборок с жизнью?!
Лилия Фирсовна. Я давно знала, что она сумасшедшая.
Анжела (содрогается, как во время судорог). Не хочу жить! Не хочу!..
Антон. Успокойся, Анжела, умоляю!
Анжела. Антон, посади меня на белое облако, пускай несет оно меня далеко-далеко, чтобы не было видно ничего-ничего…
Антон. Ты, Анжела, самая настоящая эскапистка. Придумала себе мир, и живешь в нем.
Анжела (обмякла). Капризный самовлюбленный мальчик.
Лилия Фирсовна. Кто, Антон?
Анжела. Додик.
Антон. Какой еще Додик?
Лилия Фирсовна. Очередной жеребец…
Антон. Хорошо, поведай мне свою печаль. Возможно, я смогу тебе помочь.
Лилия Фирсовна (раздраженно). Антон!
Антон, мимикой, пробует дать понять жене, что так будет лучше. Та нехотя соглашается, добавив: «Отсюда я никуда не пойду!»
Антон (садится в кресло, как во время сеанса психотерапии). Слушаю тебя внимательно.
Анжела (возводит очи вверх). О, что вам сказать! Жестоко даже говорить об этом. Мы встретились с Додиком в краеведческом музее. Я как раз рассматривала неандертальца. Он подошел ко мне сзади и сказал: «Никогда не поверю, чтобы это волосатое чудовище было нашим предком. Такие красавицы, как вы, должны происходить от богов. Я повернулась и чуть не обомлела. Рядом со мной стоял высокий, стройный, чернявый красавец с голубыми глазами. Его волшебная улыбка, как летнее солнышко, ослепила меня. Его тело излучало флюиды силы и благородства. «Это любовь! Это любовь!» ; выкрикивало мое сердце. Меж тем, он продолжал: «Семь лет тому назад, нашу встречу мне было дано видеть в вещем сне. И вот ; я вижу вас наяву. Доверьтесь мне, отдайтесь мне, и я сделаю вас царицей мира. Я сделаю вас своей пленницей». Я сказала: «Но вы ведь совсем юный, а я…» Он не дал мне договорить: «Вы ; как лилия в райском саду! Вы ; как жар-птица из сказки! Я вижу вас юной, вечно юной. Вот вам моя рука. Едем скорее. Нас ожидает Эдем. Наш Эдем».
Лилия Фирсовна (сочувственно; было видно, что ее захватил рассказ подруги). И что?
Анжела. Я могу закурить?
Лилия Фирсовна. Нет. (Переглянулась с мужем.) Да. (Бежит на кухню, возвращается с хрустальной пепельницей.)
Анжела (закуривает сигарету). Он посадил меня на свой блестящий мотоцикл, и мы поехали. О, что вам сказать! Наш рай Додик устроил среди вишневого сада, рядом с волшебным озером. Вот мы в том озере купались, а в саду предавались любви…
Антон. Ближе, ближе к сути.
Лилия Фирсовна. Любимый, принеси мне плед. Зябко что-то. Он там, в спальне, на кровати. (Антон идет.) Ну, ну…
Анжела (гасит сигарету). О, какой же он был страстный и сладкий, и сильный! Так уже он меня ласкал, и услаждал, и целовал, мой нежный игривый львенок! Бывало, уже и не знаю, ночь на дворе или день, утро или вечер…
Входит с пледом Антон, закутывает им жену, садится в кресло.
Он меня называл «пышногрудой лебедушкой», «манерной кошечкой»… А еще так: «Ты, ; говорит, ; моя Европа, а я ; твой Бык. Я украл тебя у серой будничности и подарил райский сад!»
Антон. Важная деталь. А кто он по профессии?
Анжела. Инструктор интимной интеграции.
Антон. Так и сказал?
Анжела. Ага.
Лилия Фирсовна (качает головою). Я такого и в кино не видела.
Антон. И что было дальше? В чем драма? Драма в чем?
Анжела. Как-то, после бурной ночи, Додик меня приревновал.
Антон. К кому?
Анжела. К Дубу.
Лилия Фирсовна. К какому дубу?
Анжела. К старому. Разъяренный, как дикий зверь, он нацелил на меня пистолет и выстрелил…
Лилия Фирсовна (прижала руки к груди). Какие страсти!
Анжела. К счастью, пуля просвистела у меня над головой, и попала… в белую голубку. (Плачет.) Он застрелил мою любовь! Большую любовь!
Антон (качает головой). Ревновать к старому дереву? Хе-хе… Да он извращенец! Три восклицательных знака. Это просто чудо, что мы видим тебя живой. Он мог тебя задушить, я не знаю, утопить… Да все, что угодно.
Лилия Фирсовна. Действительно, разве можно так ревновать к дереву? Да еще и к старому…
Анжела (удивленно). К какому дереву?
Антон и Лилия Фирсовна (в один голос). К дубу.
Анжела (заливисто смеется). Какие вы смешные. Вы что подумали? Дуб ; это мой предыдущий мужчина… фамилия у человека такая ; Дуб. (Лиле.) Я тебе о нем рассказывала…
Лилия Фирсовна. Да, да, припоминаю. Это тот казанова, который был старше тебя на сорок лет?
Анжела (погружается в воспоминания). О, что вам сказать! Я познакомилась с ним в Пизе, на Пизанской башне… Несмотря на свой возраст, он был настоящим любовником. Его бережное и нежное отношение, очаровывало меня. (Заламывает руки.) Боже, как он меня ревновал! Он ревновал меня ко всему: к мужчинам, к женщинам… к животным, к птицам, к деревьям… Он хотел, чтобы я принадлежала только ему. Ревность съела старичка. А так бы он еще жил и жил. (Вздохнув.) Со дня его смерти, за мной неотступно следует тень печали…
Лилия Фирсовна. Кроме печали, он оставил тебе еще кое-что.
Анжела (тяжело вздыхает). Он сделал меня вольной и богатой. Но зачем мне все это, когда… измучено сердце… Мне больше ничего не осталось, как глотать слезы отчаянья. О, нет! (Плачет.) Дикая жизнь. Дикая любовь.
Лилия Фирсовна. Сочувствую…
Анжела. Антон, ты один можешь избавить меня от этого состояния.
Антон. Не понимаю… не понимаю… где нет возможности для несчастья, как тебе удается его создать? Аристотель сказал: «Умный гонится не за тем, что приятно, а за тем, что избавляет от неприятностей». Ты же, Анжела, все делаешь наоборот. Вообще, чем больше я наблюдаю за людьми, тем больше становится очевидным факт, что никто не заинтересован в том, чтобы быть счастливым. Ради какой-то мелочи вы готовы распроститься со счастьем, потому что вы не знаете цену счастью. В этом мире царит несчастье, счастье ; это только надежда, ибо оно живится неосуществимыми желаниями. И потому-то мы говорим: надежда умирает последней. Но это неверно. Нужно говорить: любви я не нашел, моя вера умерла, а надежда вот-вот пойдет за нею. Анжелочка, пойми: не проблемы цепляются за людей; наоборот, люди цепляются за проблемы.
Анжела. Так что мне делать?!
Антон. Я и говорю: не цепляться за проблемы! Восклицательный знак. Например, когда ты была маленькой, у тебя были одни проблемы. Когда ты стала юной, они просто исчезли… куклы, и все такое… Куда они делись? Ведь ты он них не избавлялась. Они просто исчезли. Тебе даже трудно припомнить, какие у тебя были в детстве проблемы. Ты выросла ; детские проблемы исчезли. Потом пришла юность: у тебе появились другие проблемы. Потом ты стала взрослой, и исчезли проблемы юности. Став женщиной, ты просто выросла из девичьих проблем. Когда ты станешь старенькой бабушкой, ты будешь смеяться над своими нынешними проблемами. Куда они делись? Или ты их все разрешила? Нет ; ты просто их переросла. Только представь себя старенькой бабушкой, и вся настоящая сердечная тяжесть просто исчезнет, развеется, как утренний туман. А теперь ; внимание! ; ты ; старенькая бабушка. Представила?
Анжела (старческим голосом). Представила, милок, представила!
Лилия Фирсовна. Антон, мой Антон, ты ; чудотворец!
Антон (Анжеле). Проблемы среднего возраста уже не трогают тебя, бабушка?
Анжела. Что ты.
Антон. Дубы с Додиками не будоражат твое старческое сердце?
Анжела. А кто они?
Лилия Фирсовна. Какое чудо ; она все забыла!
Анжела. (кряхтя). Мне теперь одно на уме.
Антон (тоном врача). Что именно?
Анжела. Впустила к себе одного деда, а он, хоть и старый, ; проходу не дает, каждую ночь пристает и лапает меня, лапает, лапает… Как мне от него избавиться?
Лилия Фирсовна (Антону). Это она бредит?
Антон. Не знаю. Погоди… (Нежным тоном.) Анжелочка, моя малышка, пора ложиться в кроватку, слышишь?
Анжела (детским голосом). Папочка, можно я возьму с собой в кроватку медвежонка, собачку и Буратино?
Антон. Можно.
Анжела. Спасибо, папочка.
Антон и Лилия Фирсовна переглянулись; мы видим большое удивление на их лицах.
Антон (пробует еще экспериментировать). Анжела, ты идешь на свидание, помни, что до свадьбы следует избегать, так сказать, телесного контакта с молодым человеком. Ты не поддашься на его ласки?
Анжела. Никаким образом. У нас все будет только в первую медовую ночь.
Антон (пробует изображать из себя парня, взволновано, с придыханием). Анжелочка, зайчонок, давай, ну давай, а?
Анжела. А это не больно?
Антон. Нет, нет, нисколечко.
Анжела. Я боюсь, боюсь… (Прижимается к воображаемому парню.)
Лилия Фирсовна (настойчиво). Останови, останови это сейчас же!
Антон. Как?
Лилия Фирсовна. Не знаю.
Антон (своим голосом). Анжела, где сейчас твой Додик?
Анжела (к ней возвращается возрастная адекватность; с отчаяньем). Я не хочу знать никакого Додика! Дикая жизнь. Дикая любовь.
Антон. Анжела, сейчас я хлопну в ладоши, и ты уснешь. (Хлопает в ладоши, приказным тоном.) Спать! (Анжела засыпает.)
Лилия Фирсовна. А теперь прикажи ей, чтобы она проснулась и убиралась из нашего дома. Время бежит, а мы еще, даже, не садились за стол. Шкафа нет… шкаф… где наш шкаф? (Звонит.) Моисей Моисеевич, где шкаф? А вы где? Что вы делаете на шиномонтажной станции? Ставите заплаты… сразу на четыре колеса?! А вам лично нигде не нужно поставить заплату?.. Я ничего оскорбительного вам не сказала, но скажу, если вы в ближайшее время не привезете мой шкаф. Что? Вооружиться терпением? А если я вам посоветую вооружиться уголовным кодексом? То-то же… (Кладет телефон на стол; Антону.) Ну, чего сидишь, как телепень? Заканчивай с ней.
Антон. Анжела, сейчас ты проснешься в прекрасном расположении духа, и пойдешь…
Анжела (вдруг просыпается). Как я хорошо выспалась. У меня перестала болеть голова. Спасибо тебе, Антоша.
Лилия Фирсовна. Теперь голова разболелась у меня.
Анжела. Слушай, подруга, я только сейчас вспомнила, зачем я к вам пришла.
Лилия Фирсовна. Ну, и зачем?
Анжела (поднимается). Чтобы поздравить твоего мужа с днем рождения. (Подходит к Антону.) Антон, поздравляю тебя с первым твоим юбилеем, желаю тебе, чтобы звезда твоей мудрости росла и ширилась день ото дня, чтобы банковский счет твоей любви никогда не знал банкротства, и чтобы твое чуткое сердце было всегда готово к новым открытиям. А это… (что-то достает из сумочки) мой подарок ; фрагмент скульптуры Давида, исполненного в белом мраморе. Я привезла его из Флоренции.
Антон (рассматривает подарок). Очень мило. Эта пушка достойна настоящего мужчины.
Лилия Фирсовна (явно недовольна). Нашла что подарить. Фаллос Давида. Это намек? На что? Зачем, Анжела?
Анжела. Это подарок от чистого сердца ; произведение великого Микеланджело. Но если он вам не нравится… (Пробует взять из рук Антона подарок, тот дергает его на себя, она на себя, он на себя, ; так что выходит довольно смешно.)
Антон. Очень, очень нравится.
Анжела (оглядывает комнату). Я так рада, что снова вижу вас, что могу выпить с вами бокал красного вина, и насладиться общением с вами. В целом мире ; вы самые дорогие для меня люди.
Лилия Фирсовна. Понимаешь, Анжела, этот день мы решили провести вдвоем. Приходи к нам завтра, мы посидим, выпьем вина, побеседуем о том о сем…
Антон. А может…
Лилия Фирсовна. Не может. До свиданья, дорогая. До завтра.
Анжела (несогласно качает головой). Я не оставлю вашу уютную квартиру, пока не выпью за здоровье юбиляра. (Капризным тоном.) Ни за что, ни за что, ни за что. Так и знай, так и знай, так и знай.
Антон. В таком случае, прошу за стол.
Лилия Фирсовна. Антон, ты, кажется, забыл: за этот праздничный стол имеет право сесть человек, на котором будет костюм с элементами театрализации. Ты сам принял мою игру, и я никому не позволю преступить эту договоренность.
Антон. Почему бы не сделать для Анжелы исключение? Ведь она ; твоя лучшая подруга.
Лилия Фирсовна. Кто-то из мудрых сказал: «Все подвергай сомнению».
Антон. Как бы там ни было ; одежда не главное.
Лилия Фирсовна. В данном случае ; главное. Если ты не согласен со мной, я могу оставить вас одних… (Идет.)
Антон. Зачем? Погоди, Лиличка, погоди. Неужели у тебя не найдется какого-нибудь платья для Анжелы?
Лилия Фирсовна (категорично). Представь себе, ; нет.
Анжела (даже подпрыгнула от радости). Ура! Выход найден. Со мной костюм восточной танцовщицы. Я забыла тебе рассказать, что уже месяц беру уроки танца живота.
Лилия Фирсовна. Это не совсем то, что нужно.
Анжела. И все же ; это костюм…
Лилия Фирсовна. Тогда иди в спальню, переоденься. (Та идет.) Боже, как болит голова. После каждого визита Анжелы у меня всегда болит голова.
Антон. Муза моя ненаглядная, ты не поверишь, у меня не на шутку разыгрался аппетит.
Лилия Фирсовна. Скоро сядем за стол. (Упавшим голосом.) Дорогой, у нас сегодня хоть будет наш вальс?
Антон (целует ее в носик). Непременно, звездочка моя.
Лилия Фирсовна выходит.
Входит Мирон Пипэлчук. Выглядит он неважнецки.
Что? машина? Ложись, ложись на софу. Мирон, что бы плохого ни случилось, это не следует рассматривать, как несчастье…
Мирон (заливисто смеется). Я пошутил, дружище. Мой «ягуар» цел и невредим.
Антон. А что же было?
Мирон. С квартиры, что над вами, мальчишки, которых оставили дома одних, бросили с балкона утюг. Этот утюг пробил крышу машины, которая стояла по соседству с моим красавцем.
Антон. Я знаю их. Это не дети ; настоящие шалопаи. Ну, ладно. Пойдем в мой кабинет, переоденешься. Скоро садимся за стол.
Антон и Мирон выходят.
Входит Лилия Фирсовна, она несет и ставит на стол бутылку шампанского и фужеры. Возвращается Антон с книгой.
Антон. Лиля, цветочек мой, ты только послушай, что сказал Ги де Мопассан: «Когда приходит любовь, душа наполняется неземным блаженством. А знаешь, почему? Знаешь, от чего это ощущение необъятного счастья? Только от того, что мы представляем, что пришел конец одиночеству». Гениально. Восклицательный знак.
Лилия Фирсовна. Антон, ты обещал, что сегодня больше не возьмешь в руки книгу. Пойдем лучше на кухню, мне нужна твоя помощь.
Антон и Лилия Фирсовна выходят.
В зале появляется Анжела; она одета в восточный женский костюм, с оголенным животом, в шелковых шароварах и легких сандалиях.
Анжела (движется, как во время танца живота, напевает).
«На небо улечу за тобой,
На край земли пойду за тобой,
И в воду, и в огонь за тобой,
Любимый мой, единственный мой!..»
В залу заходит Мирон; он в традиционном шотландском костюме, на голове берет с пушистым балабоном; на ногах ковбойские сапоги.
Мирон (пока не замечает Анжелу; он немного приподнимает шотландскую юбку, разглядывая свои голые коленки; напевает).
«Сим-сим, откройся,
Сим-сим, отдайся,
Да ты не бойся
И не стесняйся…»
Наконец, их взгляды встретились. Длинная пауза.
Анжела (загорелись глаза; в сторону). Это ; любовь! Это ; любовь!
Мирон (в сторону). Гамбец! Гамбец!
Анжела (дрожащим голосом). Мирон?
Мирон. Я… Анжела?
Анжела. Я… Лиля так много рассказывала мне о вас.
Мирон. Антон так много рассказывал мне о вас.
Анжела. Удивительное чувство, будто я переживаю дэжа вю.
Мирон. И я.
Постепенно сближаются.
Анжела. Я видела вас во сне, именно таким. Будто мы с вами в вишневом саду собираем вишни, а потом идем к озеру купаться.
Мирон. Я тоже видел вас во сне. Будто мы, на рассвете, купаемся вместе в волшебном озере, а потом идем к вишневому саду…
Пауза.
Анжела. Дивно.
Мирон (припадает к ее руке). Дивно.
Анжела (с придыханием). Такое чувство, что мы с вами встречаемся всю жизнь.
Мирон (размахивает руками, как птица-самец крыльями во время брачного танца). Я ; как тяжелая дождевая туча. Откройтесь мне, Анжела, и я напою вас благодатной влагою!
Анжела (дышит так, что даже заходили груди). Я ; как земля, готова принять ваш дар!
Мирон. В вашем присутствии я словно купаюсь в сладком бальзаме.
Анжела. И я.
Мирон. Давайте поцелуемся… по-взрослому?
Анжела (закрывает глаза). Давайте!
Мирон подхватывает Анжелу на руки, кладет на софу; долгий страстный поцелуй.
О, как сладко!
Снова целуются.
Входят Антон и Лилия Фирсовна; у них в руках блюда с кушаньями.
Лилия Фирсовна. Мирон…
Антон. Анжела…
Лилия Фирсовна. Что происходит?
Мирон (вскакивает, страстно). Антон, пойдите погуляйте, часа на два!
Антон. Куда?
Мирон. В кино, в парк… не знаю куда.
Лилия Фирсовна. Что за мартопляс? Вы в своем уме?!
Анжела. Лиля, это ; любовь! это ; любовь!
Лилия Фирсовна. Это ; бардак! Это ; бардак, Анжела!
Антон (Мирону). У меня сегодня праздник, а ты предлагаешь мне пойти погулять.
Мирон (в нетерпении). В кино, в парк… Прошу, как друга!
Анжела (лепечет). Лиля, это ; любовь! это ; любовь!
Анжела срывается, бежит в спальную комнату. Мирон бежит следом.
Антон и Лилия Фирсовна бросаются за ними. За сценой слышны их голоса:
Голос Лилии Фирсовны: «Анжела, открой! Я тебе не знаю, что сделаю!»
Голос Антона: «Мирон, не дури, не дури, слышишь?»
Вместе: «Откройте! Откройте!»
Занавес
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Декорация, как и в первом действии. За праздничным столом сидят наши герои. Чествование юбиляра Антона в полном разгаре.
Тихо играет джаз.
Лилия Фирсовна (держит в руке фужер с шампанским). Дорогой мой Антон, дедушка Гюго сказал: «Сорок лет ; старость юности, пятьдесят ; юность старости». С этим днем, ты входишь в период своей второй юности. От всего сердца желаю тебе, чтобы твоя вторая юность длилась как можно дольше, чтобы тебе всегда хватало сил сеять зерна мудрости и собирать богатые урожаи добра. Я несказанно рада, что мне дано быть твоей половинкой, делать все, чтобы ты мог, не заботясь ни о чем второстепенном, сосредоточенно достигать вершин философского Олимпа. Люблю, люблю, люблю, люблю моего юного юбиляра. (Нежно целует Антона, пьет.)
Антон (растроганно). Золотые слова золотого сердца. Спасибо тебе за все, моя половинка! Муза моих размышлений! Моя Лилия! (Пьет.) Сто восклицательных знаков.
Мирон. Юбиляру виват! (Пьет.) Феерично!
Анжела (пьет). Мы забыли язык экстаза.
Лилия Фирсовна. Ты про что это, подруга?
Анжела (загадочно). Про юность.
Антон. Анжелочка, ты абсолютно права, мы не знаем, что такое экстаз, мы не знаем, что такое любовь. В новом учебном году планирую открыть факультатив на тему «Любовь». Многие студенты подходят ко мне с одним и тем же вопросом: «Как любить?» Представьте: они не знают, как любить! В любви необходимо постоянно упражняться. Любовь ; это как игра на музыкальном инструменте: гаммы, гаммы и гаммы… Никаких штампов, никаких шаблонов.
Анжела (радостно). Антон, ты ; гений! Дай я тебя поцелую. (Нежно целует, пьет.)
Мирон. Пью за здоровье моего верного друга, за самого мудрого мудреца современности, мага философии, гуру любви, мастера психотерапии Антона Осиповича Цыцероненка! (Целует Антона, пьет.)
Антон (хвастливо). К слову: недавно доказал своим студентам, что я самый лучший в мире философ. И они согласились со мной. Спросите: как?
Все (интригованы). Как? как? как?
Антон. Я спросил их: какой город в целом мире они считают самым лучшим? Патриоты города, они ответили: ; «Наш». Тогда я спросил: «Какое учебное заведение они считают лучшим в нашем городе?» Они ответили: ; «Наше». Тогда я их спросил: «Какой факультет нашего учебного заведения вы считаете самым лучшим?» ; «Факультет философии» ; был однозначный ответ. Тогда я и спрашиваю: «А кто декан этого факультета?» ; «Вы!» ; донеслось отовсюду. «Я» ; сказал я. Восклицательный знак.
Лилия Фирсовна плачет от счастья, еще раз подходит и нежно целует мужа. В это же время целуются Мирон и Анжела.
Лилия Фирсовна (вытирает платком слезы). Чем я заслужила такое счастье ; быть женой гения?!
Анжела. Ты знаешь цену жизни, ты знаешь цену каждой вещи, ты знаешь цену своему мужу, вот почему!
Мирон. Верно, Анжелочка, верно! Считаю, самое время выпить за хозяйку этого уютного дома, за красивую и мудрую женщину ; нашу Лилюсю.
Антон (с фужером в руке). Любимая, я никогда не скажу тебе: “Ты восхитительна, как ангел!” Я не видел ангелов. Никогда не сравню тебя с богиней. Я не видел богов. Не скажу тебе: “Ты самая красивая в мире женина”. Для этого нужно обойти всю землю. Единственное, что я могу уверенно сказать, это: в тебе одной я разглядел свою душу. Отныне я знаю, как она выглядит и по каким законам живет. За тебя, моя душа, Лиля! (Пьет.)
Анжела. Как сказал! (Пьет.)
Мирон (восклицает). Гений! Гений! (Пьет.)
Лилия Фирсовна. Я сейчас растаю! (Пьет.)
Антон (продолжает на волне форса). Кто-то из древних сказал: «Гений – это один процент вдохновения и девяносто девять процентов пота.» Да, я достиг определенного совершенства. В этом парадокс, потому что мы считаем, что совершенство не может расти, но совершенство тоже растет. Оно растет, чтобы быть еще совершеннее. Совершенство продолжает расти, ибо оно бесконечно. За последние годы я достиг много чего. Но никто не знает цену, которую я заплатил за полученные знания. Сейчас я продемонстрирую вам то, о чем вы даже и не догадываетесь. (Мирону.) Бери лист бумаги и карандаш. (Тот берет.) На другом листке я напишу то, что вскоре повторит Мирон. (Что-то пишет на своем листе, сгибает и кладет под тарелку.) Мирон, тебе не нужно ничего делать. Просто держи карандаш, закрой глаза и жди. Вдруг ты почувствуешь толчок в руке, будто что-то вошло в твою руку. Не пугайся. Когда твоя рука начнет двигаться, ты должен позволить это и только. Будь органичным, расслабься, отбрось сомнение и жди. Итак, начнем.
Мирон закрыл глаза; после долгой паузы карандаш в его руке «затанцевал» по бумаге.
Мирон. Вот, есть.
Анжела (с нетерпением). Ну-ка, дай. (Читает.) «Гений» восклицательный знак «Цыцероненко».
Антон (обрадовался, как дитя). Сработало! Сработало! Теперь прочитайте мою запись.
Лилия Фирсовна (читает). «Цыцероненко» тире «гений» восклицательный знак.
Приятное волнение охватило сразу всех, и они запрыгали от радости.
Лилии Фирсовне позвонили.
Алло! Так… так… так… Спасибо, спасибо, Моисей Моисеевич. С нетерпением ждем. (Обрадовано.) Антон, даже не верится, ; везут.
Антон. Неужели?
Лилия Фирсовна. Они бы уже были у нас, но там какая-то демонстрация… рабочие перекрыли дорогу. Словом, нашему царю осталось объехать два квартала и все.
Анжела. Интересно, какой подарок сделала наша Муза своему избраннику?
Лилия Фирсовна. Никогда не угадаете. Шикарный шкаф начала девятнадцатого столетия.
Анжела. Ого!
Мирон. Раритет!
Лилия Фирсовна. Представьте. Китайский резной шкаф ручной работы, потемневший от времени. Открываешь ; звучит старинная китайская музыка… Внутри полочки да ящички, а еще миниатюрный китайский храм в виде огненного дракона. Шкаф имеет широкий карниз с изображением двух рыбок: белой и черной вместе.
Мирон. Интересно, интересно… А какая у шкафа высота?
Лилия Фирсовна. Два метра десять сантиметров.
Анжела. Ого!
Мирон. Ширина?
Лилия Фирсовна. Один метр двадцать сантиметров.
Анжела. Ого!
Мирон. Глубина?
Лилия Фирсовна. Семьдесят сантиметров.
Анжела. Ого!
Мирон (качает головой). Семьдесят сантиметров… Гамбец. Стоит, я так думаю, немало?
Лилия Фирсовна. Ты понимаешь правильно.
Анжела. Ну, сколько, сколько?
Лилия Фирсовна. Все деньги.
Анжела. Вот бы посмотреть.
Лилия Фирсовна. Не спеши, дорогая, скоро увидишь.
Анжела. Я уже полюбила этот шкаф. Продай его мне.
Лилия Фирсовна. Давай мне гору золота ; не продам. Это мой подарок Антону.
Анжела. Ну и что. Ты подаришь ему что-то другое.
Лилия Фирсовна (категорично). Закрыли тему.
Антон (с фанатизмом ученого, который только что открыл новый закон). Ми назовем его Жуй Куй!
Лилия Фирсовна. При чем здесь Жуй Куй? Кто такой Жуй Куй?
Антон. Это любимый ученик Конфуция.
Лилия Фирсовна. При чем здесь Конфуций?
Антон. Я обожаю Конфуция. (Делает движения в духе цы-гун.)
Мирон. Вот так шкаф… Просто гамбец.
Анжела. Предлагаю выпить за здоровье Жуй Куя!
Все. Давайте!
Пьют.
Антон. Когда он войдет и станет в этом зале, я с уважением поклонюсь ему и скажу: «Одаренный божественной формой, мудрый, добрый и чуткий Жуй Куй! Вот уже двести лет ты вдохновляешь, посвящаешь и указываешь нам путь к бесконечности, даешь возможность быть готовым к неожиданным поворотам судьбы. Жить рядом с тобой, внимать твоему молчанию, быть преданным тебе ; самый ценный подарок бытия!
Где-то сверху раздаются неприятные звуки, грохот, начинает раскачиваться люстра.
Лилия Фирсовна (с тревогой). О, нет! Неужели снова?
Анжела. Что снова?
Лилия Фирсовна. Четыре всадника… губители покоя!
Мирон. Какие всадники? какие губители?
Лилия Фирсовна. Родители на работе, дети дома одни… четыре сыночка… четыре шалопута… шпана! Играют в казаки-разбойники…
Мирон. Как говорят: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.
Лилия Фирсовна. Антон, нужно что-то делать, иначе, жди беды.
Антон. Успокойся, ягодка. Поиграют немного и утихнут.
Лилия Фирсовна. Утихнут? Жди! Ты забыл, как в прошлый четверг они играли в пиратов? Как устроили настоящий потоп? Забыл, как мы спасали мебель, ковры, как у нас от стен отстали обои и поднялся паркет?! А новогодние праздники забыл? Как эти хулиганы подожгли елку… хорошо, что родители были дома.
Грохот нарастает.
Душегубы… Кара Господня. Не стой, говорю! Беги!
Антон. Куда?
Лилия Фирсовна. Останови их.
Антон. Как?
Лилия Фирсовна. Откуда я знаю. Антон, ты мужчина или не мужчина?
Антон. Я человек науки. Я ; философ.
Лилия Фирсовна (гневно). Ты не философ, ты… ты… ты ; рохля! (Выбегает.)
Антон (ей во след). Капризуля! (Замечает книгу, раскрывает.) «Притчи Соломона». (Читает.) «Золотая сережка в ноздре у свиньи ; это прекрасная женщина, лишенная разума». Стоит помыслить. (Углубляется в чтение.)
Анжела (Мирону). Мусик, я выпила стопку водки, бокал шампанского и рюмочку коньяка. Ничего?
Мирон (Анжеле). Ничего, крошка. Тебе понравилась фуагра?
Анжела. Очень. Я люблю наблюдать, как движется энергия, как учащенно бьется сердце, наступает момент, когда оно вот-вот выскочит из грудной клетки, как дыхание становится возбужденным и хаотичным.
Мирон. Я люблю путешествовать.
Анжела. Доверься мне, отдайся мне, и я сделаю тебя своим пленником.
Мирон. Вяжи меня, сажай меня на цепь, амазонка! Я люблю боль, я люблю подчиняться!
Долгий поцелуй.
Анжела. Ты поедешь со мной в Париж?! Только представь ; весна в Париже! Мы будем грешить и каяться…
Мирон. Каяться и грешить! (Рванул к Анжеле.)
Анжела. Погоди. Я кое-что забыла… в ванной. (Бежит.)
Мирон. И я. (Бежит за ней.)
Вдруг наступает тишина, но вот звучит мелодия в телефоне Лилии Фирсовны.
Антон отрывается от чтения, подходит и берет телефон.
Антон. Провалилась под землю?!.. Я не Лилия Фирсовна. Я ее муж. Антон Осипович… так… так… Только осторожнее, молю! заклинаю! Будьте на связи. (Кладет телефон на стол.)
Входит Лилия Фирсовна.
Лилия Фирсовна (все еще пребывает в возбужденном состоянии). Мне удалось их присмирить.
Антон. Каким образом?
Лилия Фирсовна. Пришлось дать им деньги… на мороженое… Мне никто не звонил?
Антон (тоном психолога). Лиличка, ложись на софу. Лиличка, ты должна помнить: что бы плохого не случилось, это не нужно рассматривать, как несчастье… и потом, для нас все складывается просто чудесно.
Лилия Фирсовна (с тревогой). Антон, что случилось?
Антон. Ты, ложись… ложись…
Лилия Фирсовна (идет на мужа, настоятельнее). Говори, что случилось?
Антон. Хорошо… скажу… сейчас позвонил сопроводитель…
Лилия Фирсовна. Моисей Моисеевич?
Антон. Он самый…
Лилия Фирсовна (паникуя). Что со шкафом? Что со шкафом?!..
Антон. Со шкафом все хорошо.
Лилия Фирсовна. Фух! Как от сердца отлегло.
Антон. А вот машина, которая везет наш шкаф, провалилась под землю. Где-то прорвало теплотрассу, она и провалилась. Но на счастье, так сказал сопроводитель…
Лилия Фирсовна. Моисей Моисеевич.
Антон. Так, Моисей Моисеевич. Он сказал, что к счастью, там, рядом, работал подъемный кран, и что они, не теряя время, начали поднимать машину. (С максимальным позитивом.) Жуй Куй будет спасен.
Лилия Фирсовна. Какой Жуй Куй? А! шкаф… (Сквозь слезы.) Какой ужас! Я в отчаянье. У ангела не хватит терпения дождаться прибытия нашего красавца. Боже, у меня снова разболелась голова…
Антон. Успокойся, ягодка, со шкафом все будет в полном ажуре. Верь мне, верь. А вот относительно тебя, Лиличка, я начинаю волноваться. Точка. У тебя в последнее время наблюдается имманентная депрессивность. Афективно-лабильная корреляция. Излишняя ирритация. Определенная акцентуация. Так нельзя. Ты не бережешь себя. Прислушайся к совету индийского поэта и мистика Кабира, который сказал: «Удали дурные мысли, сделай свою жизнь счастливой. Избавься от дурных качеств вороны и живи жизнью мудрого лебедя».
Лилия Фирсовна. Не люблю я этой философии! Не люблю! Ничто мне не мило. Это ты, ты ; эксплуататор души моей, это из-за тебя я не знаю покоя. И знаешь почему? Знаешь? Ты ; эгоист! Вот почему.
Антон. Я ; эгоист?
Лилия Фирсовна. Ты ; эгоист, каких еще мир не видел. Вообразил себя ясным солнышком, и все должно вертеться вокруг тебя, а сам ты никого не замечаешь. Все мы, как букашки, как какие-нибудь улитки… где-то ползаем в долине… А ты… ты ; царь горы, ты ; звездочет, который только то и делает, что рассматривает небесные созвездья. Куда тебе до нас, маленьких да сереньких…
Антон. Вот так песенка. Вот так новость! Лиля, я впервые вижу тебя такой.
Лилия Фирсовна (не дает ему говорить, живо, со злостью). Замолчи! Ты меня замучил! Ты погубил мою жизнь! О, как я ошибалась! Я молилась на тебя, дышала тобой… Я считала тебя талантливым, разумным, смелым… Я думала, что ты и вправду современный Цицерон. А оказалось… (презрительно) «Цыцеренятко». Ты только цитируешь мудрецов, ты озвучиваешь мудрые мысли, а сам ты так не живешь. Ты живая мумия, пугало в профессорской мантии! (Пауза.) Мне вдруг стало стыдно, что я зовусь твоей женой.
Антон (спокойный, как мраморная статуя). Нет ничего ужаснее гнева. Цицерон, которого ты сейчас вспомнила, сказал: «Кто не отвечает гневом на гнев, спасает обоих ; и себя, и другого». (Садится в позу Будды и закрывает глаза.)
Этот гнев… Ты даришь мне свой гнев, я его не принимаю. Куда он денется? Гнев вернется к тебе. Пускай твой гнев станет твоим мужем. Живи с ним.
Лилия Фирсовна. Не юродствуй! Ничтожество!..
Антон. Хватит! Я ослеп и ничего не вижу. Я оглох и ничего не слышу. Я мертвый, я окаменел, как монада Лейбница.
Лилия Фирсовна (все больше и больше распаляется). Я все делала для тебя, ради тебя… Я работала не покладая рук, как простая селянка. Я дергала за вымя бизнеса, чтобы каждый день поить тебя молоком благодати. Ты даже понятия не имеешь, с какими крокодилами, с какими мастодонтами мне приходилось иметь дело, чтобы собрать всю эту красоту. Где твоя благодарность? (Разводит руками.) Нет благодарности. Ты неблагодарный. (Пауза.) Не мучь меня!
Антон (монотонно, скрипучим голосом). Меня больше тут нет, я стал абсолютно прозрачным.
Лилия Фирсовна. Зануда! Бездарность!
Антон. Я в атараксии. Я за границей реальности. За кругом бытия.
Лилия Фирсовна (действует с повышенной эмоциональностью, которая граничит с агонией). Жизнь моя… потери мои…
Антон. Я ; нирвана. Ничто.
Лилия Фирсовна. Господи! Что мне делать? Знаю что! знаю! (Хватает первую, попавшуюся на глаза книгу, и рвет безжалостно). Вот тебе, ученый маг! Вот тебе, книжный червяк!...
Антон подхватывается, падает перед женой на колени.
Антон. Только не это! Только не это! Умоляю!..
Лилия Фирсовна (и не думает останавливаться). Вот тебе! вот тебе!..
Антон. Нет! нет! нет! (падает на пол, стонет, скулит.)
Входит Анжела.
Анжела. Лиля, прекрати… прекрати немедленно…
Лилия Фирсовна. Что мне делать? Что мне делать? О, Боже мой…
Анжела. Ты сошла с ума!
Лилия Фирсовна. Отойди от меня! Не тронь меня!..
Анжела. Точно. Зибэн, зибэн, ай, лю, лю…
Лилия Фирсовна. Вот тебе! Канты, шманты…
Анжела. Лиля, сейчас же прекрати истерику!
Лилия Фирсовна. Прочь от меня, я сказала! (Бежит в спальню.)
Анжела. Палата номер шесть, не иначе.
Испуганный, в зал влетает Мирон.
Мирон. Она сошла с ума! Она не в себе!..
С пистолетом в руке появляется Лилия Фирсовна.
Лилия Фирсовна (приставляет пистолет к виску; Антону). Ты этого хотел? Этого? (Кричит.) О, я гибну! Гибну! Гибну!..
Анжела (Отнимает у нее пистолет; кричит, как сирена). Ти-и-и-хо-о!!!
Это вызывает перемены в действиях Лилии Фирсовны; теперь она похожа на маленькую девочку, которая сделала что-то такое, за что непременно будет наказана; она вся дрожит как человек, долго просидевший в холодной воде; ее глазенки бегают в поисках защитника.
Лилия Фирсовна. Анжелочка… родная… я больше не буду… слышишь? Не буду.
Анжела (пристально смотрит ей в глаза и грозит пальцем). Честное слово?
Лилия Фирсовна. Честное слово…
Анжела. Попустило. Слава Богу…
Мирон (наливает себе вина). Очаровательная… роскошная…
Анжела (Мирону). Налей мне.
Мирон (наливает и Анжеле). Гопцы-гопцы….
Анжела. Тю-рю-рю…
Пьют. Целуются.
Мирон (берет Анжелу за талию, нежно). У тебя голос настоящего гедониста.
Анжела (игриво). Я все делаю по фен-Шую.
Вдруг наступает тишина, но вот звучит мелодия в телефоне Лилии Фирсовны.
Анжела подает телефон Лиле.
Будешь говорить?
Лилия Фирсовна (хватает телефон). Буду. Алло! Моисей… О, чудо! Неужели?
Ждем… ждем… (Антону.) Антончик, им удалось поднять машину. Скоро привезут Жуй Куя! Ты рад? (Пауза.) Ты сердишься. Не сердись. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. А слова… слова ничего не стоят. (Гладит мужа по голове.) Ты знаешь: ты все, чем я живу. Ты для меня больше, чем жизнь. (Пауза.) Извини, любимый! С завтрашнего дня я начну собирать для тебя раритетные книги, фолианты, настоящие шедевры. Ты будешь гордиться своим собранием книг. Ты будешь гордиться своим шкафом.
Мирон. Жуй Куем.
Лилия Фирсовна. Верь мне, верь.
Антон (смеется сквозь зубы). Базар… Базар!..
Лилия Фирсовна (со страхом). Какой базар, Антончик?
Антон. Самый настоящий базар у меня голове. Беспрестанно: бу-бу-бу… бу-бу-бу… бу-бу-бу… Если бы вы знали: как мне хочется покоя! Черт его знает, на что тратятся силы! Мне пятьдесят… Слышите?! Пятьдесят! Всю свою осознанную жизнь я потратил на то, чтобы собирать знания, чтобы стать настоящим человеком. Я хотел жить полнокровно, радостно… где только мог, я выискивал рецепты счастья, чтобы делать людей счастливыми… и вот результат: в голове хаос, на душе пусто, (показывает на сердце) здесь болит… Я смел думать, что понимаю людей, что я действительно настоящий философ… Я стал изучать философию, мне хотелось знать ответы на все жизненные вопросы. Но теперь я вижу, что вопросов стало намного больше, а сам я ничего в жизни не понимаю. (Пауза.) Оказывается, я даже не знаю своей жены... Все эти годы я жил с полной верой в то, что по меньшей мере знаю два сердца, которые бьются в едином ритме. Но нет… (Пауза.) Очевидно: я ; неудачник… Конечная точка.
Лилия Фирсовна. Антончик…
Антон (резко ее останавливает). Помолчи! (Горько плачет.) О, как мне избавиться от ненужных накопленных знаний? Хлама с запахом нафталина? Как вернуть то время, когда я жил безмятежной жизнью ребенка, когда я был игривым, как весенний ветерок, веселым, как солнечный лучик, ловил бабочек, играл на струнах радуги и собирал на берегу разноцветные камешки? (К присутствующим, с нотками прокурора.) Господа, вы убиваете время: собираете несущественное, играете в азартные игры, пьете, ищете телесных утех, просыпаете рассветы, часами смотрите телевизор… Но вы должны помнить: время уничтожит всех вас… время никого не пожалеет…
Лилия Фирсовна. Антончик…
Антон. Не перебивай меня. (Пауза.) Как говорил Козьма Прутков: «Если у тебя есть фонтан, заткни его, дай ему отдохнуть». Отдохнуть… Мне нужен отдых, иначе я не выдержу, не выдержу… Отдохнуть, а потом начать делать что-то новое, полезное и доброе… непременно ; доброе…
Лилия Фирсовна. Антон, ты меня пугаешь. Откуда такой пессимизм?
Антон. Женщина, это никакой не пессимизм, это жажда живого существа.
Мирон. Дорогой друг, не говори так. Ты всегда учил меня: что бы ни случилось, это не стоит рассматривать, как несчастье.
Анжела. А меня, что не нужно цепляться за проблемы.
Мирон. Вспомни: мы с тобой состоим в когорте гедонистов.
Антон (эмоционально, нервно). Поймите, я не хочу счастья, я не хочу несчастья, я не хочу быть этим, я не хочу быть тем; я не хочу быть тут, я не хочу быть там; я не хочу жить, я не хочу умереть; я не хочу плакать, я не хочу смеяться; я не могу быть пассивным, я не могу быть активным… Я ничего не хочу. Я хочу все, что есть чистым и вечным! Я не хочу, нет, я хочу… Я хочу быть самим собою! (Возводит вверх руки.) Боже, может, Ты подскажешь мне, что я должен для этого сделать?! Боже, откликнись, подай мне руку!..
Лилия Фирсовна. Он теряет рассудок. Давайте положим его на софу. Его нужно привести в чувство.
Мирон. Друг, ложись на софу…
Анжела. Мы твои друзья…
Мирон и Анжела, не без усилий, укладывают Антона на софу.
Лилия Фирсовна (подставляет кресло к софе так, чтобы сидеть за изголовьем Антона, включает успокаивающую музыку, садится в кресло; гипнотическим вкрадчивым голосом). Закройте глаза. Представьте себе картину: вы лежите на песчаном берегу моря… песок, как золото… море, как синяя скатерть… Представили?
Антон (силится освободиться, кричит). Оставьте, оставьте меня!
Мирон. Повторяйте за мной: я ; гедонист! Я ; гедонист! Я ; гедонист!
Анжела. Антон, ты ; гений! Ты ; гений! Ты ; гений!
Антон. Не издевайтесь надо мною! Умоляю!..
Лилия Фирсовна. Следи за моей мыслью! Припомни что-нибудь приятное из своего детства…
Антон. Отпустите! Отпустите!..
Раздается звонок.
Лилия Фирсовна. Шкаф привезли! (Бежит открывать, скоро возвращается.) Антон, тебе телеграмма. Из-за границы.
Мирон. Ну-ка, дай. (Пробегает глазами текст.) Дружище, я в шоке! Танцуй!
Антон. Что там?
Мирон. Я в шоке! Гамбец! Белиссимо! Вери гут! Даст ист фантастиш! Сначала читаю на языке оригинала. (Читает.) «Mister Zizeronenko! We congratulate you sincerelly! You’ve become a laureate of the phisolophic grant of Rolf Schok. Connect the Swedish ambassy, where you’ll be instructed on getting your reward. With respect, the Head of the Org. Committee Ingward Schnobel». Понятно? Антон, ты ; гений! Слушайте все! Читаю по-нашему. (Читает.) «Мистер Цыцероненко! Примите наше поздравление. Вы стали лауреатом философской премии имени Рольфа Шока. Свяжитесь с Шведским посольством, где вам сообщат о дальнейших действиях относительно награждения. С уважением глава оргкомитета Ингвард Шнобель».
Пауза.
Лилия Фирсовна. Какая я счастливая! Моя половинка! Мой философ! Мой Сократ! (Подбегает к мужу, страстно обнимает.)
Антон. Ты действительно рада моему успеху?
Лилия Фирсовна. Он еще спрашивает. (Идет к столу.)
Мирон, а потом Анжела обнимают Антона, и тоже идут к столу.
Друзья, я считаю, за такое событие грех не выпить. За тебя, любимый! (Пьет.)
Мирон. За мудреца Цыцероненка! (Пьет.)
Анжела. Антон, ты ; гений! гений! (Пьет.)
Антон (внимательно рассматривает телеграмму). Нет, я не верю! Неужели мой трактат, мой труд «Аберрантные интенции позитивного перфекционизма во времена социально-экономических потрясений» признали в Европе?
Лилия Фирсовна. Признали в Европе, признают и во всем мире.
Мирон. Еще бы! Знай наших.
Антон. О, нет! Я отказываюсь верить…
Лилия Фирсовна. Факт, мое солнышко, факт!
Анжела. Интересно, эта победа подкрепляется финансовым вознаграждением?
Антон. Конечно.
Анжела. Сколько?
Лилия Фирсовна. В данном случае важны не деньги, а само признание.
Анжела. И все же?
Антон. Кажется, четыреста тысяч шведских крон.
Анжела. Ого!
Мирон. Выходит, ты у нас теперь богатый человек.
Антон. Выходит, что так.
Мирон. Захочешь выгодно вложить деньги, обращайся ко мне. Подскажу. Бесплатно.
Лилия Фирсовна. Дорогие мои, минуту внимания! Садитесь за стол. Посмотрим, какой дух у нашего юбиляра.
Все садятся. Лилия Фирсовна выключает свет. Через минуту возвращается с тортом, усеянном свечами.
Все. Тили-бом, тили-бом, с днем рождения, Антон!
Антон (задувает свечи). Спасибо, друзья, спасибо.
Смех. Аплодисменты. Радостные возгласы.
Лилия Фирсовна включает свет.
Лилия Фирсовна. Любимый мой, желанный мой, ты ; золото!
Антон (расчувствовавшись). Муза моя! богиня моя!
Анжела. Мы с Мусиком запомним этот день на всю оставшуюся жизнь. (Антону.) Именно в день твоего юбилея, в вашей роскошной квартире, ярким светом вспыхнула наша любовь.
Антон. И это прекрасно. Десять восклицательных знаков.
Все. За любовь!
Пьют.
Мирон. Боже! Вы только посмотрите, какие у нее глаза. Она ; колдунья. Настоящая колдунья.
Мирон и Анжела целуются.
Я всегда чувствовал себя воином. То я побеждаю, то меня. Я всегда мечтал жить, как мой друг. Я вел войну с людьми, с самим собою. Я старался искоренить в себе все плохое и негативное, и обязательно развить все позитивное и хорошее. А вот сегодня у меня абсолютно пропало желание воевать и что-то менять. Меня пленила очаровательная женщина. Я стал пленником и счастлив от этого.
Антон. Завтра утром позвоню в посольство…
Лилия Фирсовна (Антону). Представляю лица твоих коллег, когда они узнают о твоей победе. Особенно ректор…
Антон (к Анжеле). Анжела, ты была в Стокгольме?
Анжела. Стокгольм называют Красавцем на воде. Конечно, была. Я была там в августе, и как раз попала на фестиваль сексуальных меньшинств. О, что вам сказать!
Лилия Фирсовна. Ты была там с Дубом?
Анжела. Нет. Там я была с бананом.
Лилия Фирсовна. С каким еще бананом?
Анжела. Лысым.
Мирон. Откуда приходит желанье? Одно прикосновение – и ты горишь, и зовешь любимую, и раскрываешься, будто книга перед мудрецом, на сокровенной странице.
Антон. Позвольте вам повторить: жизнь прекрасна, потому что в ней есть так много измерений, которые невозможно объяснить. Если бы все можно было объяснить, жизнь утратила бы весь свой сок; вы бы утратили всякий интерес, вам бы до смерти надоела жизнь. Любовь, которая течет к вам от самых основ бытия, всячески пытается достичь сердца. Иногда она пробирается в сердце, словно кошка охочая до сметаны. Иногда она налетает, как буря…
Анжела. А куда она потом исчезает? Когда ты не хочешь выпускать любовь из сердца, а она только ; фить! ; и исчезла. И тогда становится больно-больно.
Пауза.
Лилия Фирсовна. Я знаю одно: когда хочешь что-то уберечь и удержать, нужно иметь крепкие стены и надежный замок на дверях. (Антону.) Любимый, прочитай нам что-нибудь из своего венценосного трактата.
Мирон и Анжела (вместе). Просим, просим.
Антон. Я что… я не против… Из раздела «Хаос». (Декламирует.) «Отовсюду слышится шум. Одни кричат: “Грабьте!”, другие: “Помогите!” Еще кричат: “Ищите наслажденье в этой жизни!”, или: “Спасайтесь от ловушек мира сего!” Потому и суета. Кто с кем связался, с тем и кричит. Крики забивают голос тишины. Будто не головы у людей, а колокольни. Лишь земля, вода и огонь остановят людской галдеж. Кланяюсь Тебе Земля, и Тебе Вода, и Тебе Огонь. Вы – друзья мои и крылья!»
Все. Браво! Браво!
Антон. А это из главы, которая называется «Вишневый сад». «Вишни в саду, а все разные: деревья рознятся формою, ягоды ; вкусом. Кисленькое, сладенькое – всему свое время. Двор без сада – не двор. Сад без птиц – не сад. Весна без цветенья – не весна. Так повелось: одни копают ямы, чтобы растить деревья, другие ставят ловушки, чтобы души ловить. Одни увидят цветенье и будут вкушать пьянящие ягоды. Другие пожнут слезы, как чужие, так и свои. У горькой слезы и доля горька.»
Все. Браво! Браво!
Антон. Спасибо. Спасибо.
Лилия Фирсовна. Какие свежие и светлые мысли. Не так ли?
Анжела. Интересно, призрак до сих пор бегает по Европе в поисках своего капитала?
Мирон. А я вам так скажу: был я белым, пока красное не сделало меня зеленым.
Лилия Фирсовна. Это означает, что тебе не следует больше пить.
Мирон. Я сияю, как новая копейка. Я еще ого-го! Вот давайте, я вам сейчас затанцую.
Мирон идет в танец. За ним Анжела. Каждый из них пробует танцевать относительно своего костюма.
Лилия Фирсовна. Дорогой, когда мы протанцуем наш вальс?
Антон. Давай сейчас.
Лилия Фирсовна. Нет. Я хочу, чтобы мы это сделали наедине, при свечах, рядом с нашим шкафом.
Антон. Рядом с Жуй Куем.
Лилия Фирсовна. О, мой Конфуций!
Антон. О, моя королева! Никакая сила не способна отменить наш вальс.
Мирон и Анжела возвращаются к столу.
Мирон (напевает). «Две звезды, две светлых повести…»
Анжела (напевает). «…в своей любви, как в невесомости».
Мирон. Через месяц, милости просим вас на нашу свадьбу.
Анжела. Определим день, и чартерным рейсом полетим в Шарм-аль-Шейх.
Мирон. Нет! Мы отпразднуем нашу свадьбу в Эдинбурге.
Анжела. В Шарм-аль-Шейхе.
Мирон. В Эдинбурге.
Анжела. В Шарм-аль-Шейхе.
Мирон. В Эдинбурге.
Анжела. В Шарм-аль-Шейхе.
Мирон. Анжелочка, берем курс на Запад. Я уже сыт Востоком по горло. Хватит с меня того, что я венчался в Иерусалиме.
Пауза.
Анжела. Повтори, повтори, что ты сказал?
Мирон. В Иерусалиме…
Анжела. Что ты сказал до этого?
Мирон. А что?
Анжела. Так ты был венчан?
Мирон. Нет. Да… да, у меня были женщины, но все это неглубоко, несерьезно.
Анжела (идет на него). Венчание для тебя несерьезно?
Мирон. Успокойся, любимая, это было так давно.
Анжела. Какая я тебе любимая!
Мирон (пятится). Анжела… Анжелочка…
Анжела (берет со стола пистолет). Хрен с бугра! Знаешь, что ты сейчас сделал? Ты подстрелил белую голубку. Ты убил мою любовь. (Стреляет в него; со стены падает картина.)
Мирон (в панике). Антон, держи ее! О, эти женщины! Они все до единой ; сфинксы! (Выбегает.)
Анжела бежит за ним. За сценой слышен выстрел, затем другой.
Но вот наступает тишина.
Антон (после паузы). Джордано Бруно сказал: «Ревность разрушает и травит все, что есть красивого и хорошего в любви». Второй том, страница сто восемьдесят вторая.
Лилия Фирсовна включает магнитофон (начинает звучать нежный, волшебный вальс), зажигает свечи, наливает в фужеры шампанское, подает один Антону.
Лилия Фирсовна (с придыханием). Я хочу праздника души и тела.
Антон (с придыханием). Растворимся в танце, любимая!
Звенит хрусталь; они выпивают до последней капли шампанское, начинают вальсировать. Музыка звучит все громче и громче.
Но вот в зал заходят два человека в рабочей одежде; молчаливые, даже угрюмые, они кладут под стеной какие-то черные доски, выходят.
Появляется маленький человек, с кучерявой поседевшей шевелюрой; он в белой жилетке, в клетчатых панталонах и желтых башмаках. Это Моисей Моисеевич.
Моисей Моисеевич (протягивает лист бумаги). Шкаф доставлен. Распишитесь.
Антон и Лиля продолжают танец, не замечая его.
Где-то за окном звучит сильный, неприятный звук автомобильной защитной системы. Ходит ходором потолок, раскачивается люстра.
(Подходит к столу, наливает в рюмку коньяк, выпивает; ставит рюмку на стол; вытирает платком вспотевшее чело; пожимает плечами и разводит руками)
Форс-мажорные обстоятельства.
Занавес
Запорожье, 2009 г.