Из аварской поэзии:
Залму БАТИРОВА,
народный поэт Дагестана
СЛОМАННАЯ ВЕТВЬ
Поэма
Памяти Курбана Захарова
I.
Когда в груди напряженно дыханье
И днем, как ночью, не видать не зги,
В короткий миг последнего прощанья
Текут из сердца грустные стихи.
Не смеет дождь из чёрных туч пролиться,
И не растает этот вечный лед,
Ведь в небо устремившаяся птица
Свой прервала стремительный полет.
Как облегчить свалившееся горе,
Которое заполнило весь свет?
Как вычерпать слёз материнских море,
Которого бездонней в мире нет?
И как взглянуть в глаза отца, который
Единственного сына своего –
Любовь свою, надежду и опору –
Предал земле… Утешить чем его?
II.
Утро декабрьское хмуро вошло,
Невыносимую весть принесло.
Дрогнуло сердце стальное в груди:
– Страшный гонец, поскорей уходи!
Только стоит на пороге гонец,
И разрыдался несчастный отец,
Адресом гость не ошибся, увы,
Не пожалел он седой головы.
Горькая правда страшнее меча,
Дикое горе застыло в очах.
Вот уже зимнее солнце взошло,
Только сыночка не уберегло.
Кем же сражён ты, небесный павлин,
Статный и славный единственный сын?
Чья ядовитая злая стрела
Пущена в грудь молодого орла?
Нет, не пущу тебя, чёрная весть…
Был ведь он только вчера ещё здесь –
И поцелуи его, о, Аллах,
На материнских пылают щеках!
Рукопожатье его, как огонь,
Так же отцовскую греет ладонь,
И лучезарный смеющийся взор
Тьму разгоняет в душе до сих пор.
Может быть, весть эта – страшный лишь сон,
Стоит проснуться, и кончится он?..
Только уж утро настало давно,
Но изменить ничего не дано.
III.
Внезапным горем мать убита,
Сражён, как громом, им отец.
В глазах их горечь и обида –
За что их наказал Творец?
О, Хава, выплесни всё горе,
Что душу бедную гнетет,
Пускай оно, как будто море,
Пустынный берег захлестнет.
Причитания скорбящей матери:
Сынок, ты, как солнце, всходил для меня,
Всё ярче светил ты мне день ото дня.
Но больше уже не взойдет мой рассвет,
Ведь смысла уже никакого в нём нет.
Сынок, голос твой, как звонок поутру,
Не слыша его, я от горя умру.
Ушёл ты и дверь за собой затворил,
И мир навсегда в тишину погрузил.
Сынок, без тебя больше жить не хочу,
Я дни без тебя, словно яд, проглочу.
Построенный дом для тебя я сожгу,
Чтоб с ним, словно пепел, развеять тоску.
Сынок, без тебя я растаю, как лёд,
Никто и ничто уж меня не спасёт.
Во тьме беспросветной сгорю, как свеча,
Навеки уже опустел мой очаг.
Ах, как же тебя я, родимый, ждала,
Во чреве своем, как росток, берегла
И в день долгожданный, спасибо Творцу,
Тебя родила я на радость отцу.
С тех пор, как услышала первый твой крик,
В душе моей счастья забился родник.
И думала я, что живая вода
Меня от беды исцелит навсегда.
Хоть я любовалась твоей красотой,
Смотреть на тебя я боялась порой,
Чтоб вдруг ненароком не сглазить, сынок,
Молясь, чтоб Всевышний тебя уберег.
Ты стал путеводной моею звездой,
Я четверть столетия шла за тобой.
Земной моей осью, сыночек, ты был –
Вокруг той оси целый мир мой кружил.
Отцовской надеждой с рожденья ты стал,
И хоть от суровой он жизни устал,
С твоим появлением снова воскрес,
Во взоре его мрак печали исчез.
Родился мужчина – и весь Дагестан
Сильнее и крепче, как будто бы стал,
Ведь на одного стало больше орла
В высоких и доблестных наших горах.
Коварной рукою орёл тот сражён,
Сложил свои крылья могучие он.
Нет в мире подлунном страшнее беды,
Сынок, на кого же оставил нас ты?
Для нас не наступит уж больше весна,
А если наступит, зачем нам она?
Для нас не поспеет черешня в саду,
И свет не развеет в душе темноту.
Жена твоя юная мальчика ждет,
Пусть страшная весть до неё не дойдет.
Вот-вот уж наследник появится твой
И будет с рождения он сиротой.
Плач молодой вдовы:
Оборвалась серебряная нить,
Дурная весть влетела в дом, как ветер.
Тебе дитя готовлюсь подарить,
А без тебя, как жить на белом свете?
Твоею тенью верной я была,
Я солнца твоего не затмевала,
Как будто лебедь за тобой плыла,
А без тебя я чёрной птицей стала.
Придёт рассвет, за ним придет другой,
Но счастья больше я не испытаю,
Ведь без тебя, могучий сокол мой,
Я, словно снег на солнышке, растаю.
Длинны, как ночи, будут мои дни,
И если озарит их солнце даже,
Я знаю, будут пасмурны они,
А ночи?.. Те вообще чернее сажи.
Теперь ни звезды в небе, ни луна
Мне не нужны уже на свете этом,
Я не хочу смотреть на них одна
И любоваться их чудесным светом.
И лишь комочек трепетный во мне,
Что возле сердца осторожно бьётся,
В пугающей вечерней тишине
Жизнь снова озарит, как будто солнце.
IV.
Всевышний, поддержи отца,
Что сына потерял.
Такому горю нет конца,
Седым он за ночь стал.
Обрушился надежды столб,
Что крепок был вчера,
И горький материнский стон
Вновь слышен со двора.
Аллах, их сына обними
Незримою рукой
И в свой чертог его прими,
Ведь был он чист душой.
Пошли терпение отцу
И матери дай сил
Молиться строгому Творцу,
Чтоб сына приютил.
V.
Много раз высыхали деревья в цвету,
Ведь такое случается тоже.
Коль Аллах отвести не сумеет беду,
То никто уж тогда не поможет.
Предрешенного Богом нельзя избежать,
Что начертано, с нами случится.
На лихом скакуне больше не гарцевать,
Если смерть к нам в окно постучится.
Ни богач, ни бедняк не избегнут конца,
Если так им предписано свыше.
И, увы, не изменим мы воли Творца,
Ведь он нашей мольбы не услышит.
Так коварна и молниеносна беда,
Она каждого подстерегает,
И не ведаешь, где она ждёт, никогда,
Ведь она лишь внезапной бывает.
Море слёз проливает беда на земле,
Мечет вновь ядовитые стрелы
И скрывается, словно убийца, во мгле,
Убегая в чужие пределы.
Только лучших из лучших наметит она,
Самых умных, талантливых, цельных –
На скаку остановит она скакуна,
Из седла вырвет всадника цепко.
Сколько пушкиных, сколько махмудов уже
На земле этой было убито?..
Только вновь зреет зависть в недоброй душе,
Затаившей на мир весь обиду.
И с улыбкой протягивается опять
Чаша, полная смертного яда.
На предательстве вновь – золотая печать,
За молчанье, как прежде, награда.
VI.
В последний путь отправившись поспешно,
Ни с кем не попрощался ты, Курбан…
Какой охотник хитрый и успешный
Смог заманить тебя в пустой капкан?
Мерзавец этот, может, не однажды
Вкушал хинкалы матери твоей,
Но втайне только смерти твоей жаждал,
Ведь в мире много есть таких людей.
Хоть ты великодушен был и светел,
И другом его, может быть, считал…
Но на добро он злом тебе ответил,
За пазухою пряча свой кинжал.
Кормил его благоуханным мёдом,
А он тебе на раны сыпал соль.
Поил его вином, ему в угоду,
А он лишь причинял сплошную боль.
Аллах простит меня, коль ошибаюсь,
Но у поэтов чуткие сердца…
В том, что пишу, уже я не раскаюсь,
Подобного я знала подлеца.
В сомнительном и грязном мире этом,
Увы, таких людей уже не счесть,
Им больше не страшны стихи поэтов,
Для них не существует слова Честь.
VII.
Разве так отправляются в путь,
Не дождавшись приезда отца?..
Отчего же в глазах твоих грусть,
Словно в них ощущенье конца?
Что за странный внезапный звонок
Тебя вечером с места сорвал?
Отчего так поспешно, сынок,
Ты умчался, как будто аврал?
Даже маме любимой своей
На прощанье ни слова – куда?..
И уже на дороге твоей,
Словно тень, затаилась беда.
Почему не ответил жене
На её молчаливый вопрос
И в звенящей струной тишине
Навсегда эту тайну унёс?
Птичье пенье затихло на миг,
В ожидании замер твой дом…
На рассвете лишь горестный крик
Разорвётся гранатою в нём.
Двадцать лет твоей юной жене,
А теперь жизнь прожить ей, скорбя.
И обидно и горько вдвойне,
Что родится твой сын без тебя.
Ты ему не посмотришь в глаза,
Колыбельную не пропоешь.
Может быть, только в радостных снах
Белым ангелом с неба придёшь?
VIII.
Когда душа свободная, как ветер,
Избавившись от плоти, улетит,
То в небесах она, наверно, встретит,
Всех тех, кто был неправедно убит.
И спросят её жертвы злодеяний
Неужто мир земной ещё жесток
И зло, как прежде, правит в Дагестане,
Спуская беспощадный свой курок?
И муфтий наш, невинно убиенный,
Курбан, заговорит с душой твоей,
И Сулейманов, доктор вдохновенный,
С улыбкой грустной встретит у дверей.
И дагестанцев славных вереница
Пройдёт без слов, Курбан, перед тобой –
Из них никто уже не возвратится
Из вечного пристанища домой.
А на земле, в далёком Дагестане
Для новых жертв готовится капкан.
И как остановить от злых деяний
Иных, забывших Бога мусульман?
Что честь и веру продадут за деньги,
Подсчитывая алчно барыши…
И примутся опять за злое дело,
Охотясь на чужую чью-то жизнь.
IX.
Не раз в этой жизни, что славной была,
Гроза выжигала всю землю дотла.
И ветвь, что цветами сияла весной,
Ломалась под натиском бури шальной.
Не раз, посадивший в пустыне сады,
С деревьев своих не успел снять плоды.
Ездок не один дорогого седла
Лишился, когда потерял удила.
И поле вспахавший на радость не раз
Его от жары и от града не спас,
А умный, талантливый и молодой
До срока покинул предел наш земной.
Жестокая смерть не щадит никого
И скосит однажды всех до одного.
Кто Бога любил, кто не ведал о нём,
Однажды очутятся в мире ином.
Но держится только на добрых земля,
Их дух обитает в горах и полях.
И только достойных людей имена
По праву оценит родная страна.
X.
Его колосьям гнуться ещё рано
Под тяжестью поспевшего зерна…
Как молнии удар, уход Курбана,
Когда не доцвела его весна.
С медалью золотой окончив школу,
Умом он не кичился никогда…
И для друзей доступным и весёлым,
Как равный среди равных был всегда.
И притчей во языцех уже стали
Его талант и ум, и доброта…
Ах, пить бы мёд нам этими устами,
Когда бы не нагрянула беда.
Его любили все, все им гордились –
И в школе и на службе, и семья…
А где-то уже злыдни затаились,
Безудержную зависть не тая.
Не отвести удара рокового,
Не заслонить, не спрятать, не спасти…
Ушёл он в ночь и не сказал ни слова,
И не свернул с последнего пути.
Ему уже домой не возвратиться
И ласковую маму не обнять,
Над колыбелью сына не склониться
И скорбного отца не поддержать.
Ушел Курбан в декабрьский белый холод
Так быстро растворившегося дня,
Но в душах многих весел он и молод,
И вечно жив, как в сердце у меня.
XI.
Как неспокойно счастье в наши дни,
Меж бытием и смертью грань незрима…
Летят года, как пули, но они
Покуда, к счастью, пролетают мимо.
Жестокому подобно игроку,
Тасует жизнь людей порой, как карты:
То выбьет из седла на всем скаку,
То вознесет в невиданном азарте.
Она не пожалеет никого,
Хотя кончину чью-нибудь отсрочит.
А смерть придёт и всех до одного
Нас заберёт, кто хочет и не хочет.
Младенца в люльке или старика,
Что жизнь уже полвека проклинает.
Хотя его дорога нелегка,
А всё идет по ней, не умирает.
Невинного смерть уведёт с собой,
Но и убийца не избегнет мести –
Сам упадёт от пули роковой
И сдохнет также, как и жил, без чести.
Увы, умрут и добрый и злодей,
Старуха-смерть со всеми бессердечна.
Но кто добро творил ради людей,
Тот в их сердцах останется навечно.
Так расседлайте быстрых скакунов,
Пускай они гуляют на просторе.
Одна любовь – основа всех основ,
А злоба порождает только горе.
И не копите денег про запас,
Ведь вы не унесете их с собою.
Клад драгоценный никого не спас,
Когда за ним явилась смерть с косою.
На ветер не бросайте слов пустых,
А лучше их в душе приберегите.
Слова любви надёжны и просты,
Их в жизни больше золота цените.
Не плачь, Ахмед, по сыну своему,
Ушедшему так горько и так рано,
И знай, что невозможно одному
Смертельную поправить эту рану.
Со всеми нами горе раздели,
Его с тобою вместе мы осилим.
Уже не ветках почки проросли,
И вновь сияет солнце в небе синем.
XII.
Мать и дитя – картины нет прекрасней,
Известно это всем до одного.
И нет картины на земле ужасней,
Когда навек теряет мать его.
Кто может глубину любви измерить,
Кто может высоты ее достичь?
Как сердцу материнскому не верить,
Как все его нам таинства постичь?
Мать и дитя – семья и государство,
В котором есть гармония и лад.
От всех недугов там найдешь лекарство,
Что и смертельный обезвредит яд.
Когда очаг не потушила буря,
Хотя бы искра уцелела в нём,
Еще сильнее пламя биться будет
И всех согреет радостным теплом.
Полна земля сиротскими глазами,
Но кто заменит сироте отца,
Благословлен тот будет небесами
По воле милосердного Творца.
Эпилог
Жизнь – миг один, и счастье – только миг,
На солнце, как росинка, испарится.
Раздастся новорожденного крик –
И снова в жизни всё преобразится.
Уйдёт навек проклятая зима,
Зазеленеют вешние просторы,
Но только жизнь поправит всё сама,
Хоть рана зарубцуется нескоро.
На смену снегу тёплый дождь придет,
На смену ночи засияет утро,
И сломанная ветвь вновь зацветёт,
Ведь этот мир создал Всевышний мудро.
Ахмед, с судьбой своею примирись
И мужественным оставайся всё же,
Не вечно ведь жестокой будет жизнь,
Твой внук тебе прожить её поможет.
Печали иней с твоего лица
Сотрет его горячая ручонка,
Не будут слёзы литься без конца,
Когда ты держишь этого ребенка.
Росток зелёный, веточка твоя,
Он так похож на вашего Курбана!..
И снова вы – счастливая семья,
Что из густого выбралась тумана.
Улыбчив и смышлён, сын весь в отца
Угукает, щекой прижавшись к деду.
Не будет жизни на земле конца –
И в этом её мудрая победа!
Авторизованный перевод с аварского
Марины АХМЕДОВОЙ-КОЛЮБАКИНОЙ