Ах ты, бабка Настасья!
Что было бы нынче со мною,
Если б в детстве своем
Я не ведал, старушка, тебя?
Вспоминаются долгие зимы,
Покрытые снежною мглою,
И твое воркованье
У печного того корабля.
Вспоминаются ночи
В затихнувшем доме на святках,
Мать с отцом уберутся
Куда-нибудь лясы точить,
А у нас с тобой – праздник:
Моргает на кухне лампадка,
Сквозь замерзшие окна
Луна не забудет светить.
Голубеют окошки,
На полу – ворожейные блики.
А в дому – тишина,
Только с воли стреляет мороз.
Протопилась лежанка,
И пахнет дымком от кострики.
Мы с тобой на печи.
А под карженкой возится пёс.
Мы с тобой на печи.
До чего ж благодатны овчины:
Полушубки, тулупы, шубейки
И прочий набор!
Пахнет всякой сушеной травой
И печною горячею глиной.
Ну, а ты всё поёшь, и поёшь,
И теребишь мой бедный вихор.
Мы с тобой на печи –
И сладки нам любые морозы
И любая метель за стеной
Навевает блаженные сны.
Да к тому ж еще кот,
Без единой крупиночки прозы,
Между нами урчит
Про кошачьи свои старины.
Ну, а ты всё поёшь и поёшь,
То ли сказки свои родовые,
То ли вирши духовные,
Коим не видно конца.
И плывут на меня до сих пор
Грозовые столетья былые,
И в глаза мои смотрит Судьба,
Не скрывая лица.
И уж если теперь
Мои песни хоть что-нибудь значат,
И уж если теперь я и сам
Хоть на что-то гожусь,
Ах, всему тому корень
Тогда еще, бабушка, начат
Там, у нас на печи,
По которой и нынче томлюсь.
1982