Яблоко было таким сочным, спелым, красным. Оно, обласканное золотыми солнечными лучами, казалось, впитало в себя весь зной жаркого июля, и теперь, лёжа на прохладном блюдце с голубыми каёмочками источало нежный сладковатый аромат и тепло прошедших дней, которое в себе накопило. На чудесный глянцевый фрукт, отражающий солнце, слетелись бабочки. Миниатюрные красавицы кружили вокруг солнечного зрелого плода, осыпая его своей бледной пыльцой. Кружили час, два, три. Вскоре белое блюдечко на сантиметр покрылось невесомой цветочной пудрой, которую крылатые насекомые долгие дни собирали для того, чтобы вот так глупо потратить. Яблоко из глянцевого стало матовым, не утратив при этом свою сладкую привлекательность.
Бабочки кружили, кружили. Их тонкие, изящные пёстрые крылышки обтрепались. (сталкиваясь друг с дружкой бабочки тёрлись крылышками, чтобы не утратить баланс и равновесие, и теряли пыльцы вдвоё, а то и втрое больше, чем при полёте) В конце-концов один самый любопытный тигриный глаз осмелился порхнуть на яблоко, его лохматые лапки увязли в лимонной пыльце, плотно покрывающей прозрачную кожуру.
Все попытки прокусить кожурку малюсенькими челюстями были тщетны, яблоко не поддавалось, но бабочка упорно пыталась проткнуть гладкую поверхность тонкими зубчиками, покрывающими хоботок. Соскальзывала с плода и вновь вспархивала на него, беспомощно потирая лапки и передёргивая пушистыми усиками. Тёрлась о него, скребла невидимыми человеческому глазу шипами и даже облизывала. Но попробовать медовой ароматной мякоти ей не пришлось.
День близился к концу, и полуостывшее яблоко слабо мерцало, маня на своё ало-золотое сияние ночных пыльных крылаток. Вокруг злополучного фрукта на фарфоровом блюдечке с голубыми каёмками распластались дневные бабочки. Прежде яркие, броские, поражающие разнообразием оттенков на бархатных крылышках, а теперь - мертвенно-белого цвета они утопали в собственной же пыльце, словно в пуховом покрывале. Остекленевшие чёрные глазки-бусинки зачарованно глядели на огненный запретный плод. Сумерки сгущались, ночные мохнатые мотыльки, похожие на кулёчки с пылью, слетались на забытое людьми сочное яблоко, и, стряхивая со своих грубых тел пыльцу, бились с ним до конца.
К утру на холодном блюдечке в скромных оборванных нарядах покоилась целая груда ночных и дневных глупышек, отдавших свою жизнь и красоту, не получив желанного взамен.
Капли росы умыли яблоко, обнажив его лакированную шкурку,и оно без зазрения совести вспыхнуло ярче, чем ныне, привлекая новых наивных жертв. Первые лучи заспанного солнца осветили и яблоко, и замерших навсегда бабочек.
Маленькая розовощёкая девочка подбежала к столу, где стояла забытая на ночь белая тарелка с голубыми каёмочками. Увидев своё спелое яблочко она рассмеялась, обнажив белые ровные зубы. Схватив его, дитя, преисполненное радости и желания поскорее впиться в заветный плод, надкусило его. Лопнула алая кожурка, и детский рот наполнился кисло-сладким соком.
Осыпанное цветочной пыльцой, умытое утренней свежей росою, яблоко было съедено в два счёта.
Бабочки, оказавшись незамеченными, были сметены с блюдца, словно ненужный мусор. Поток южного ветра подхватил их и закружил в воздухе, подарив последний полёт под голубым родным небом.
Так часто мы, соблазняясь на желанное, совершаем множество необдуманных поступков, теряя при этом своё бесценное время.
И понимаем, что все усилия были напрасны, что позарились на недосягамое, не наше, чужое. Да только понимание приходит слишком поздно.