Караваны чужих кораблей
прибиваются к нашему дому.
И стоят, будто влипшие в клей.
И молчат, будто впавшие в кому.
Ни огней, ни флажков, ни имен…
и какие-то всё небольшие…
Может, даже грядущих времен…
Только знаю – чужие… чужие…
Что пригнало их нынче сюда?
Что им нужно от нашей печали?
Или слаще, чем наша беда,
ничего они не повстречали?
И хочу – не могу о другом;
грех ссылаться на чью-то причуду.
Здесь такое безмолвье кругом,
будто жизнь уже кончилась всюду.