РОБЕРТ НИКОЛС
(1893 – 1944)
BATTLE
БОЙ
1. Полдень
Полдень. Траншея на солнце сверкает...
Мухи блестят и жужжат...
Ветер горячий лицо обжигает...
И солнце похоже на ад...
Ни звука в постылой траншее, где стойко
Снося пыль, зловонье и пот,
Сорок ребят бессловесно и долго
Стоят словно загнанный скот.
Порой пуля снайпера в бруствер вопьется,
«Колючку» задев на лету,
Порою солдат вздохнет, шевельнется,
Как пламень в кромешном аду.
От дальнего облака гул нарастает –
Тот гул издает самолет.
Вот черная точка вдали возникает...
И солнце к закату идет.
В поту, отрешенные в жаркой траншее
Как будто ударом под дых,
Мы ждем от судьбы ход дальнейший в душе –
Умереть иль остаться в живых.
2. Ночной обстрел
В тишине вечерней дождь слепой идет...
Дождевую дымку ветер в клочья рвет.
Он от поля к полю собирает грязь,
Брызгами на лицах оставляя вязь,
Будто продолжаешь в ступе грязь толочь...
Луч погас последний. Наступает ночь.
Я лишь слушу звуки ветра и дождя,
Топот лошадиный смутно погодя,
Где обоз в тумане двинулся за лес
С боевым запасом...
Свет совсем изчез.
То ли день, то ль вечер; лишь туман кругом
И тоска на сердце впитана с дождем.
Ветер завывает, он в вечерней мгле
Ищет позабытых мертвых на земле.
Ищет по траншеям, щелям и в грязи,
Может быть застрял кто... «Где-то там вблизи
Одинокой ивы он засел... Пошли...
Он был лучший снайпер...» Тело не нашли.
Я туман лишь вижу. Слышу вихрь с дождем.
И дыханье мертвых на лице моем.
Кажется, подуло. Я поймал едва
Павшего на поле тихие слова:
«Отправляйся к дому моему скорей,
В запертые двери постучись сильней.
Там жена и дети...» - «Что мне передать?» -
«Передай все то, что должен ты сказать...
Постучись сильнее в дверь, приятель мой,
И скажи, что мертвый не придет домой...
Ох... Я замерзаю, мокну под дождем,
Я накрыт шрапнелью, и далек мой дом».
Вскоре голос скорбный, непонятно где
Утонул во мраке и в ночном дожде...
Только кашель ночи между мной и им...
Может, был тот голос голосом моим.
О, тоска на небе, о, тоска полей!
Рад, что тьма сокрыла боль в душе моей,
И воззванья мертвых скрылись вместе с ней.
Наконец, с восторгом страшным слышу я,
Как в ночи бьют пушки – вот где жизнь моя!
Началась работа. Пламя небо рвет.
«К бою!» Пулеметы, слезы, кровь и пот.
Вновь и вновь. И вскоре ярче и сильней
Слышен кашель ночи, блеск ее огней.
Властный хор все громче оглушает зень.
Сердце полыхает, как в аду пламень.
Резко заползаю я в пустой окоп.
Пушки громыхают. Дождь стреляет в лоб
На лету снарядам – те во тьме свистят,
Чтоб потом взорваться, превращая в ад
Поле и траншеи для солдат.
Пауза. Я вижу, как в сплошном дыму,
Непрерывным светом озаряют тьму
Выстрелы ракетниц – яркие хвосты...
А внизу траншеи – бледны и пусты...
Их сегодня ночью оросит дождем...
Мертвые в траншеях, спите сладким сном!
--
Battle
1. Noon
It is midday; the deep trench glares….
A buzz and blaze of flies….
The hot wind puffs the giddy airs….
The great sun rakes the skies.
No sound in all the stagnant trench
Where forty standing men
Endure the sweat and grit and stench,
Like cattle in a pen.
Sometimes a sniper's bullet whirs
Or twangs the whining wire,
Sometimes a soldier sighs and stirs
As in hell's frying fire.
From out a high, cool cloud descends
An aeroplane's far moan,
The sun strikes down, the thin cloud rends….
The black speck travels on.
And sweating, dazed, isolate
In the hot trench beneath,
We bide the next shrewd move of fate
Be it of life or death.
2. Night Bombardment
Softly in the silence the evening rain descends….
The soft wind lifts the rain-mist, flurries it, and spends
Itself in mournful sighs, drifting from field to field,
Soaking the draggled sprays which the low hedges wield
As they labour in the wet and the load of the wind.
The last light is dimming. Night comes on behind.
I hear no sound but the wind and the rain,
And trample of horses, loud and lost again
Where the wagons in the mist rumble dimly on
Bringing more shell.
The last gleam is gone.
It is not day or night; only the mists unroll
And blind with their sorrow the sight of my soul.
I hear the wind weeping in the hollow overhead:
She goes searching for the forgotten dead
Hidden in the hedges or trodden into muck
Under the trenches or maybe limply stuck
Somewhere in the branches of a high, lonely tree -
He was a sniper once. They never found his body.
I see the mist drifting. I hear the wind, the rain,
And on my clammy face the oozed breath of the slain
Seems to be blowing. Almost I have heard
In the shuddering drift the lost dead's last word:
Go home, go home, go to my house,
Knock at the door, knock hard, arouse
My wife and the children - that you must do -
What d' you say? - Tell the children too -
Knock at the door, knock hard, and arouse
The living. Say: the dead won't come back to this house.
Oh… but it's cold - I soak in the rain -
Shrapnel found me - I shan't go home again.
No, not home again - The mourning voices trail
Away into rain, into darkness… the pale
Soughing of the night drifts on in between.
The Voices were as if the dead had never been.
O melancholy heavens, O melancholy fields!
The glad, full darkness grows complete and shields
Me from your appeal.
With a terrible delight
I hear far guns low like oxen, at the night.
Flames disrupt the sky. The work is begun.
'Action!' My guns crash, flame, rock, and stun
Again and again. Soon the soughing night
Is loud with their clamour and leaps with their light.
The imperative chorus rises sonorous and fell:
My heart glows lighted as by fires of hell,
Sharply I pass the terse orders down.
The guns stun and rock. The hissing rain is blown
Athwart the hurtling shell that shrilling, shrilling goes
Away into the dark to burst a cloud of rose
Over their trenches.
A pause: I stand and see
Lifting into the night like founts incessantly,
The pistol-lights' pale spores upon the glimmering air…
Under them furrowed trenches empty, pallid, bare….
And rain snowing trenchward ghostly and white,
O dead in the hedges, sleep ye well to-night!
==