1.Обран-Ош. Горят мордовские селенья,
Но – неприступен Обран-Ош.
Бежит народ, спасая семьи,
Как от сома и щуки – ерш.
Бежит неволи и полона;
Ошиблись русские, они –
От эрзи не получат дани,
Их быстрокрылые ладьи -
Уносятся быстрее лани
По Волге, в царственный Булгар –
Немного пощипать билляр.
Пургаз спешит предупредить
Булгар и мудрого Мурата,
Илхана, мужа у сестры,
Которого любил как брата,
Что дни их счастья – сочтены,
Что русские плывут в Сувар,
А может быть, в Великий город –
Столицу древнюю Булгар -
Ударит стенобитный молот.
Но не успел гонец тогда –
На степь надвинулась Орда.
Как наводненье, чингизиды,
Подрыли города остов,
Биллярам восемь стен пробили,
Не одолели лишь одну
И валом водным откатили,
Ушли, огнем сжигая степь.
Весть о беде – стрелы быстрее,
Когда ее разносит смерть.
И вместе с дымом от костров,
Монголы не осилив стен –
Гонца Пургаза взяли в плен.
Арис бежал холодной ночью
Тропой, подсвеченной луной,
А русский князь, держась за очи
Пустых глазниц, шептал:
Беги, нельзя помочь мне,
Калеке, с сломанной спиной.
Слаба рука, не держат ноги,
Прощай, о названный мой брат,
Счастливого пути – дороги.
Нам надо было вместе быть,
Чтобы монголов победить.
О, Инне Шкай, спаси Ариса,
Коротким сделай длинный путь!-
Молился Пургаз в чаще леса
За сына. Разве кто-нибудь
Не дрогнул – боль и смерть изведав,
Когда лишь яд или кинжал –
Когтями сердце раздирал?
Монголы отошли. Кочуя,
Внезапно повернув на Юг,
Где море встретили, ликуя,
Забрали женщин и урюк.
Когда на берегу песчаном.
Разлегся загнанный челнок,
Арис пополз, как гость незваный,
Так как идти совсем не мог.
О, Волга, ты отняла силы,
Что от земли, не от воды.
Спасибо, что хоть от могилы,
Спасла, и это - перст судьбы!
Камыш же шепчет у воды:
Тебя не Волга унесла –
Молитва Пургаза спасла.
Отец, отец, ко мне скорее!
Я весть принес, она страшна:
Поганой саранчи быстрее -
Идет монгольская орда.
Мурата не спасли асхабы,
Он умер, властвует Илхам.
Дымит земля и алой кровью,
Затоплен тихий Черемшан.
В печали визири дивана,
Пусты озера и пруды –
Кругом лишь кровь и нет воды.
Молит о помощи Илхам,
Твоя сестра, Уняша, плачет,
Но остановят ли врага
Мольбы и слезы? Кони скачут,
Топча безмолвный Балангыз,
Гробницы ханские; покоя
Желанного, не даст земля.
Горят полынные поля,
В испуге волки жутко воют,
Не успевают с поля рать
Вороньи стаи убирать.
2. Кошаево.
Дорогу освещает месяц,
Ревет теленком птица-выпь.
Чтобы узнать веленье Бога –
Пургаз в Кошаево спешит.
В кудрявой сумрачной дубраве -
Давно живет ведун-старик;
Забыла смерть на переправе
Его, оставив; он отвык,
От звуков голоса людского.
Иначе, как старик бы мог,
Понять, что людям скажет Бог?
Беззвучна бедная землянка,
Открыта к берегу реки;
Седой старик, с крестом на шее –
Бросает в реку угольки.
Они шипят и быстро гаснут,
Пугая стаи быстрых рыб;
Лишь неподвижен месяц ясный –
Он так к безмолвию привык,
И так же стар, как и старик.
Наверное, сказать бы мог.
Что думает Великий Бог!
Повесив меч на сук дубовый,
Инязор привязал коня,
Чтоб тот поел травы шелковой -
В сиянье звездного огня.
А сам пошел тропинкой к речке –
Спросить седого ведуна.
Дымились восковые свечи -
Вокруг лампады. Тишина.
И лишь реки журчанье слышно.
Инязора услышав стон –
Старик отдал ему поклон.
Пургаз молчал. Но его думы
Известны были старику:
Как не менялись солнца, луны –
Вражда и алчность на веку
Бессменны были. Всюду смерть
Беззубая с косой ходила,
А счастье, запертое в клеть –
Народу недоступно было.
Его ждало – ярмо и плеть.
Штатолы свет не слепит глаз,
И старец начал свой рассказ.
Пургаз, беда тебя прислала;
Что делать? Богом суждено -
Достичь конца, а там – начало
Опять мне видится…оно –
Родник, ручей бегущий
Оврагом в реку, в океан,
Волнами сушу стерегущий!
Что есть надежда? Все – обман!
И все про все лишь знает Сущий!
Старик иконе шепчет стих,
В молитве – проясненья миг.
Ни помощь царственного зятя,
Ни даже русские полки
Нас не спасут. Ведь на ночь глядя -
Не гонят стадо пастухи.
Погибнуть суждено Илхаму,
Друг друга изведут князья;
Лишь мертвые не имут сраму…
Опасна узкая стезя –
Как викингу войти в Валгаллу.
Погибнет дуб от топора,
Но мнется мягкая трава.
Поверь, Пургаз, мне старику:
Лед ранний ненадежен, треснет.
Зачем ручью впадать в реку,
Которая в песках исчезнет?
Нельзя монголов удержать,
Само отхлынет половодье,
А от воды, куда бежать?
Одно спасение народу –
Повыше место отыскать.
Всесильна талая вода,
Уносит льдины и дома.
Но эрзи не уйти от боя –
Страшнее гибели позор.
Пусть будет знать монгольский воин,
Что страшен лес, когда в дозор,
Или за лакомой добычей,
Полезет косоглазый вор.
Пусть он длину стрелы узнает,
Когда завал и липкий снег
Его коню стреножит бег.
Трава сухая умирает,
Но степь весною оживает.
3.Всевышний людям передышку
Дал от монголов в этот год;
Шатались царства, гибли люди,
Не сделал выводов народ...
Монголов диких осуждая,
На брата поднимался брат,
Других жестоко ослепляя,
Слепыми были во сто крат.
Какое божье наказанье
Внушить прозрение могло? -
Лишь наводнение одно.
Подобно прошлому потопу
Уходит зло из берегов,
Такое лишь подвластно року,
И нет спасенья от врагов.
Давила страха неизвестность,
Хотелось, как всегда, быстрей
Призвать на бой богатырей,
И зарождалось лишь сомненье,
Что нужно землям единенье.
Неодолима тяга к власти –
Отсюда в мире все напасти.
Привычка воев-мародеров
Известна всем из века в век,
Опаздывать на бой, чтоб в поле
Легло побольше человек,
Мол, суждено им кануть в лету,
Самим же по полю рыскать,
Присвоить злато и победу
И побежденных добивать.
Что от насилья ожидать?
Когда бы знали наперед,
Что наступает их черед.
Горели города и степи,
Угрюмо ежились леса,
Ревели от огня медведи,
Стрелу в зубах несла лиса.
И пчелам было непривычно –
Они в огне теряли мед.
Что ждал раздавленный народ?
Несчастья бы прошли скорей,
Когда бы каждый видел лично
В междоусобице князей,
Раздоры за престол столичный.
Лишь на княжение ярлык
Отрадно мил душе тщеславной.
Отечества не знало боль,
Ватага рыцарей незваных!
Привыкли править грабежом,
К разбою слов не подбирая.
И разве только 300лет,
Мы были в рабстве? Кто там знает...
И из дворца, из нищей сакли
Изгнать бы надо холуя,
Выдавливать раба по капле!