***

Ты так громко кричишь, а за стеклом цветут вишни…

И я провела по ним влажными пальцами. А теперь прячу в карманы вишневые руки и смеюсь, содрогаюсь от счастья. Внутри. Кричи, что есть мочи! Не с тобой больше, не твоя, не родная.
Тысячу раз прости. На косточки коленные упаду, вымаливая поцелуй на грядущую вечность вне тебя. Не дашь.
Я отчего-то такая странная. Стремительная. Глупая. И температурю в ночь. И даже могу сказать, что люблю. Притворщица. Патокой тебя оболью, дивные обещания отрежу от совести. Шалью накрою тугие плечи. Милый, славный - отпусти.
В босоногое детство, в подземные города. В маковую Каппадокию.
Там тишина веков и мир жизни течет в горных реках. Там цветами украшают пыльные тропины и воскрешают умерших молитвами к солнцу. И небо занимается любовью с землей. В Каппадокии.
Я люблю твои волосы. Брови, изогнутые, возмущенные. Сердце, остывшее, перегоревшее. Оно мое.
Ничего не дарил, кроме него. Никому не нужного и черствого. Опустила в слезы и ласки, смягчила. Но не смогла. Свое вырвать. Не кляни.
Где мы сейчас: незнакомые, пугливые, с яркими глазами? Пепелище осталось.
Так зачем же ты так громко кричишь? Неистовая буря? Камень? Вселенная моя.
Все на надрыве. Все пополам. Как можно монаху грезить о женах? Как морю поцеловать солнце? Вот так и нам не стать целым. Не трогать пульсирующие вены друг у друга по утрам, не собирать губами слезы с ресниц в миги боли.
Я хотела бы любить тебя. Но ты так громко кричишь, когда за стеклом цветут вишни…