Был вечер нежен, золотист.
Горячий воздух пряным был.
Трудов избранник, дел солист,
День, солнце в море уводил.
Разлившись, золото небес
Сияло на лазури волн.
Прибрежных скал парящий лес,
Птиц трелей, шума моря полн.
Борьбой дневною утомлен
Прибой лениво пляж лизал.
Бездельем сладостным сражен
Я отдых, как гурман, вкушал.
В тени раскидистой сосны,
На гальке галькой рисовал.
Рисунки странные как сны
Морским волнам я в дар кидал.
Пляж потихонечку пустел,
Купальщики брели в отель.
От зноя разум разомлел,
Терял часы, счет дней, недель.
Сквозь шелест волн и ветерка,
Издалека донесся звук.
И чья-то вялая рука,
Направив взгляд, застыла вдруг.
По сонной пене бодр и свеж,
Всех изумляя выступал,
Невиданный досель кортеж,
И флейты плач над ним витал.
Как будто в детстве, удивлен,
С восторгом на него смотрел.
Нежданным чудом восхищен
В реальность верить я не смел.
Пугая хищной красотой,
По пляжу шел огромный лев.
Увидев зверя пред собой,
Все замирали обомлев.
Под шкуры бархатом чредой
Катились груды мощных мышц.
У гривы рыже-золотой
Все пряди в косы завились.
Венками из живых цветов
Украшены бока и грудь.
Из роз багряных лепестков
Незримый, кто-то, стелет путь.
В его движеньях мир царил.
Покой и власть читались в них.
Всем видом будто говорил:
”Мне дела нет до всех других”.
За рыжим, царственным котом,
На расстояньи двух шагов,
Шел тот, с кем с детства я знаком,
Достойный самых лучших слов.
Он складок пурпурным дождем
Опутан был до самых пят.
С вечерним свежим ветерком
Играла тога шагу в такт.
Прекрасный облик небом дан.
Из лавра на главе венец.
Он мог быть лишь пустой тиран,
Но был строитель и мудрец.
Достоин удивленья он
Не только в жизни был своей.
В год каждый дарит, как закон,
Нам череду прекрасных дней.
О! ”Возвеличенный” в веках.
”Отец отечества” и жрец.
В день летний, превратившись в прах,
Возвысил дней своих конец.
Среди двенадцати времен,
Его, я больше всех любил.
Среди двенадцати имен,
Его, всех лучше находил.
И вот он здесь, судьбой любим,
С имперской гордостью ступал.
И лев гривастый перед ним
Хвостом дорогу подметал.
Шагали дети с двух сторон
Стремясь развлечь его в пути.
Невзгод чтоб не заметил он,
От скуки, горьких дум спасти.
Девчушка, черная как смоль,
В одеждах, что соткала ночь.
Пленяла флейтой, скорбь и боль
От сердца отгоняя прочь.
Ствол тонкий поднеся к губам,
Ласкала в пальцах нежных рук.
На зависть музам и певцам,
Волшебный извлекая звук.
Рыжеволосый мальчуган,
В одеждах белых словно снег.
Веселый точно пьяный Пан.
Шаг норовил сменить на бег.
То пританцовывая шел,
А то вприпрыжку, будто мяч.
Жонглировал он хорошо,
Так не сумеет и циркач.
Вслед императору, самой
Зари прекрасней, дева шла.
И над увенчанной главой
Благоуханный зонт несла.
Зонт из мечты и диких трав.
Из листьев пальмы и цветов.
Струилась гибкий стан обняв
Туника цвета васильков.
Все ближе маленький кортеж.
Печалью светлой сердце жгло.
Пугая чаек в край надежд,
Из дней минувших лето шло.
Жаль это чудо потерять.
Еще минута и уйдет.
Тоскливо лето провожать,
Но все ведь знают - ”все пройдет”.
Увижу ль я его еще.
Владыку Рима, теплых дней.
Нам наших дней неведом счет.
Есть лишь надежда для людей.
Он уходя, махнув рукой
Исчез, у смертных на виду.
Прощай! Любезный Август мой.
До встречи! В будущем году.