пока чайки дарят морю
последние прощальные крики,
ночные улицы отдают себя горю,
и печальные фонарные блики
таят в софитовом сиянии звезд,
неужели они всерьёз
думают, что горят ярче,
что огни их наощупь жарче?
это всего лишь белые пятна,
засыпанные в северной мерзлоте
чересчур неопрятно
на небесном черном листе.
и в моём стремлении
рассказать,
ничего не идет в сравнение
с твоими глазами.
никакими небесами и цветами
не описать.
всё это - лишь вдохновение,
но когда вспоминаю ключицы,
руки, плечи, ресницы,
мысли будто пробивает током
и все слова улетают как птицы
огромным потоком из окон,
как тридцать три цветных водопада
стихов Ахматовой или Блока,
оставляя спелый вкус винограда,
оттенённым издалека
сладостностью бархата
твоих поцелуев,
и губы как терпкая,
нежная, воздушная патока.
и всё во мне сгорает, обезумев,
в лёгких вешняя
мягкость нежности,
птицы не чувствуют неизбежности
и с уютом теплятся на ребрах.
словно на калейдоскопных стёклах
во мне смешиваются
все твои частицы,
под кожу забираются,
стирая все я-ты-границы.
кровь как гранатовая пряная
влага по венам,
тобой пьяна я.
ты - всё, чего я когда-либо хотела.
целуешь так упоительно,
что губы наливаются пленительно
цветом спелой вишни
и мои руки, будто коты
не находят жизни
нигде, кроме твоих плеч
(им только и верны).
и только тебя я буду беречь.
слышишь, всевышний?
только тебя.
аминь.