Когда Филатов произнёс
Крамольные слова про жалость,
Услышал ветер и донёс…
Не осуждайте ветра шалость –
Стихия. Что с неё возьмёшь?
Подвластна ли чему на свете?
Беду кому-то принесёшь, –
Смелее всё вали на ветер.
Пусть не согласен имярек,
Дымок пуская папиросный…
Не мог советский человек
На ближний круг писать доносы!*
Был тут же бравый капитан
Объявлен, чуть не дезертиром,
Доставлен в штаб, и, сдав наган,
Встал в струнку перед командиром.
Полковник битый час орал,
Печатных слов не подбирая,
Закончил тем, что трибунал
Сурово очень покарает.
Сто двадцать дней Филатов ждал.
Гудели нервы, словно струны.
И был назначен трибунал
На двадцать пятое июня.
Когда ж фашисты на страну
Накинулись, сметя границы,
Он был отправлен на войну
С одним квадратом на петлицах*.
Передовая. Артналёт.
Над полем едкий дым клубится.
Контузия. И гибнет взвод.
И темнота в глазах встаёт,
И нет патрона – застрелиться.
Бил по лицу фашистский стек…
Но поутру, во мгле белесой
Почти полсотни человек
Сумели добежать до леса.
Осталось пять, потом один
Сквозь сумрак чащи, сквозь протоки,
Одолевая хлябь трясин,
Бежал и шёл, и полз к востоку.
Не человек уже – лишь тень…
Но вот однажды утром ранним
В прекрасный августовский день
Филатов вышел к партизанам.
У партизанского костра
Он отходил душой усталой,
И ядовитая махра
Приятно ноздри щекотала.
Как в детстве на углях костра
Пекли осеннюю картошку;
Одолевала мошкара,
Родной мотив вела гармошка…
А вот в землянке по ночам,
Средь листья сбросившей дубравы,
Он вспоминал мологский храм,
Что в снег упал пятном кровавым.
Дал клятву в камере себе
От линии не отречётся,
Но, что ни повернись в судьбе, –
Он за взрывчатку не возьмётся.
Когда же наши города
Пылали заревом багровым,
Он клятву отменил тогда.
И за взрывчатку взялся снова.
И под покровом темноты,
Чтобы спасти свою Отчизну,
Взрывая рельсы и мосты,
Он сеял смерть во имя жизни.
Густою бородой оброс.
С землёй сливаясь в маскхалате,
Шесть эшелонов под откос
Отправил лейтенант Филатов.
Губил фашистов-упырей
И хрипы гибнущих не слушал,
И слёзы вражьих матерей
Нисколько не травили душу.
Был за отвагу награждён…
И вот приказ с пометкой «срочно»:
Седьмой по счёту эшелон
Днём уничтожить, а не ночью.
Огня и дыма круговерть
Стеною белый свет закрыла,
И здесь Филатов встретил смерть…
И смерть его не отпустила.
Но, уходя к другим мирам,
Он так спокойно улыбался…
А, может быть, он видел храм,
Что им не взорванный остался.
Примечания и пояснения:
«большой реки» – из стихотворения Н.А. Некрасова «На Волге»
Пока Советской властью не издан был Указ – Имеется в виду Постановление ЦК ВКПб и Совнаркома от 9 сентября 1935г «О строительстве Рыбинской и Угличской ГЭС»
И вниз ушли плотами из дерева дома – многие деревянные дома были разобраны, связаны в плоты и отбуксированы вниз по Волге до Рыбинска, Тутаева и даже Ярославля.
Старовером – староверы – приверженцы старого дониконианского направления в православном христианстве. Признаны в качестве самостоятельной церкви.
И нынче твёрдо верю в Интернационал – Интернационал – международная организация, объединявшая коммунистические патии различных стран в 1919—1943 годах.
Колчак – Александр Васильевич, адмирал Царской армии, много внима-ния уделял исследованию Русского севера. В Гражданскую войну объявил себя Верховным правителем России. Расстрелян большевиками в Иркутске.
Банзай! – японское Ура!
Семёновские банды – Отряды сибирских казаков во главе с атаманом Семёновым. Частично разбиты, частично изгнаны на территорию Китая.
Я знаю: будет море – перефразированная строка В.В. Маяковского: «Я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть…»
Неверящий Фома – один из 12 апостолов, который первоначально не поверил в воскресение Христа. Так называют человека, который не верит во что-либо до тех пор, пока лично не убедится.
Не мог советский человек на ближний круг писать доносы! – очень горькая ирония. Если сейчас опубликовать все доносы, написанные в те годы абсолютно добровольно на соседей, сослуживцев и даже родственников – наверное, начнётся гражданская война.
С одним квадратом на петлицах – разжалован в младшие лейтенанты.