На грани вседозволенности застыли,
Уже не зная, кто мы есть и кем мы были.
Заживо себя похоронили,
Твердя, что по течению лишь плыли.
О вековых традициях забыли,
Вернее, они уже не те, что были.
В грязи валяться пристрастились,
Не понимая, что есть жизнь и чем мы живы.