Четыре Вальхаллы забиты. Меня ждут в пятой -
её увивают, как локоны, стебли хмеля,
Элладу забыв, Дионис на чужбине спятил
и что-то о древних бочках лениво мелет.
А в землях Вальхаллы ячменное зреет солнце -
то волосы будут далёкой моей любимой,
и вышито ими осенних полей суконце,
да только судьба под серпами на время сгинуть,
чтоб каждое зёрнышко дало росток могучий,
в уютной тени дубов обратилось в солод:
чтоб больше над нами не строжились злые тучи,
задобрим богов, утолим их извечный голод -
из хмеля да солода славное сварим пиво,
что станет прохладной кровью самой Вальхаллы,
где будут и горечь, и сладость, все фрукты мира,
и резкость пыльцы, и ручьёв безмятежность талых.
А я поселюсь на скрещении горных речек,
чтоб сделать те речки пенными, и приливы
однажды запахнут хмелем, а я, беспечно
рукой помахав Вальхалле, сам стану пивом.