Родился мальчик маленький в селе,
Его называли просто Мальчик,
И сам ходил он по себе,
Был маленький, как самый хрупкий пальчик.
Игрался в разные игрушки
И сочинял себе же сказки,
И каждый вечер на опушке
Кричал неслышные нам фразы.
Ведь Мальчик был глухонемой,
Ходил от дома до забора
И прятался в стене глухой,
Где может быть ему мерещилась свобода.
Растили мальчика отец и мать,
Несчастными они обычно всем казались.
Но не старались люди понимать,
Как тяжело им жизнь давалась.
Глумились пьяные людишки
И пили горькое вино,
Игрались в карты – черные делишки,
И в каждом дворике все одно.
Но мать нападков не сдержала
И на рассвете умерла,
В руках платочек сыночки держала,
А на щеке застыла красная слеза.
Народ немножечко затих,
Им только смерти не хватало,
Чтоб не обрушилась она на них
И не забрала кого не надо.
Людишки точно предсказали,
Что умирать здесь будет тот,
Кому на сердце ножик жали,
Кого пытались кинуть в гроб.
Но кроме матери отец остался,
За сыном правда не глядел,
Простой алкаш он оказался,
Который еще в детстве поседел.
Ну что ж, ему простительна слабинка,
Ему и водку можно пить,
За то что в нем нету инстинкта,
Бороться за собственную жизнь.
И через год скончался он,
И был на поле похоронен.
Остался только старый дом,
Да Мальчик с глазками вороны.
Вороньи глазки почему?
Да потому, что черные они,
Как черна ночь спускается во тьму,
Глядят в две стороны зрачки.
Хоть он и глух, да был красавец,
И девки бегали за ним.
Он от гонял от них убитых пьяниц,
Что изнасиловать пытались див.
Но как-то в миг здесь все разрушилось,
Уплыли девки за моря,
Скотинка в поле вся замучилась,
Пуста осталась сельская земля.
Один остался черноглазый,
Идти он никуда не мог.
И здесь в поляне от мака красной,
Заботы сбивали бедного с ног.
Но хорошо ему здесь было -
Родимые поля и речки завиток.
Жизнь здесь размеренно проплыла,
И прозвенел финальный миг-свисток.
Упал однажды Мальчик мертвый,
И, что случилось, знать я не могу.
Но с ним и умер этот сверток
Глухих избушек в глухонемом лесу.