Е.Киселеву
Когда июльским днем возник ты на пороге
С красавицей-женой, акцентом и пивком,
Не сразу вспомнил я о протестантском Боге,
Что в мир тебя увел, в пустыню – босиком.
Как пролагался он в мальчишке поселковом —
Тернистый этот путь, неведомый маршрут?
Когда ты ощутил вериги и оковы,
И скуку, и тоску, и подневольный труд?
Тогда ли, у костра, под низким звездным сводом,
(Научный институт проводит сенокос!)
Был заражен уже ты вирусом свободы?
Его бы не прозрел ни Кох, ни Шерлок Холмс.
Ты задавал тогда наивные вопросы,
По молодости лет считал меня мудрей.
Спадал июльский зной, ступни тонули в росы.
О чем болтали мы – не вспомню, хоть убей!
Навряд ли мы касались либеральных хартий
Или еще каких, тогда запретных, тем.
В реальность Аргентин, начерченных на карте,
В стране тотальной лжи не верилось совсем.
А может, не слова — темнеющие кущи,
Открытый небосклон, полуподпольный рок —
Готовили тот путь, и, верно, вездесущий,
Из чащи наблюдал твой протестантский Бог.
Тому уж четверть века минуло, а ныне
Мне повествуешь в красках, гость из-за морей,
Как ты построил дом в далекой Аргентине,
Покамест без воды, но на земле своей.
На снимках вижу я, чего представить сроду
Мы не могли с тобой среди своих планид:
Вот по следам Битлов идешь по Эбби-Роуд
И, приобняв жену, стоишь на Бэйкер-Стрит.
Ну что же, старый друг! Мы оба убежали:
Ты – на конец земли, я – в мир невнятных слов.
Но встретиться смогли – в квартире и в скрижали,
Где стык открылся двух неслившихся миров.
Когда же завершат земные наши сроки
Твой протестантский Бог, и мой, что без церквей,
Останется не дом, да и не эти строки –
Лишь то, что возвести успел в душе своей.
Август 2005