Деду моему по матери
Михаилу Алексеевичу Рыболовлеву
Казалинск, арыки,
каналы изрыты,
детство было, по жизни страда
и остались могилы забыты,
эта вечная песнь бытия.
Прутья и стрелы ограды,
надписи и звезда –
осталась деду отрада,
а он со мною всегда.
Память дрожит, гоняет
даль моего забытья,
время – быль вспоминаешь
о прожитых днях.
О тех днях,
что дыханьем тебя накрывают,
тот семейный домашний уют
и раздумья тебя наполняют,
вернуться на пару минут.
Жива, бабуля моя причитает,
до кладбища дошли мы пешком,
бедняга по деду страдает
и никнет к ограде лицом.
В последние дни и прежде
любил дед отменно трудиться,
вроде жить то и стало легче,
да собственно нечем гордиться.
Четырнадцатый, водоворот,
вёрст протопано много,
много проглочено слёз,
люди держались стоя,
прильнув к земле наяву,
вставали пополнения новые,
приобщённые с детства к труду.
Быстрое наше время,
забытая поступь твоя,
деду по матери песня –
вечная песнь бытия.
1966