Судьба возвращает нам всё бумерангом,
Влияет на карму поступок любой.
И вот я на свадьбе Алены с Вахтангом,
Сияю улыбкою гордый собой.
Ведь если б не я не случилось бы свадьбы.
Вот руку мне жмет его дед-аксакал.
Банкет под Батуми в фамильной усадьбе
В руке с "кахетинским" искриться бокал.
Невесты родня пребывала чуть в шоке
От выбора "ридненькой доньки" своей,
Но после форели в гранатовом соке,
Решили, что Бог с ним: грузин - не еврей!
А тесть самостийный привыкший к горилке,
Сперва чуть скривился увидив вино.
Но после, распробовав, "жахнул" бутылку,
И свату сказал: "Молодец, мимино!"
Я был тамодою особо отмечен,
Меня он представил: "Вот нашь Купидон!"
Я выпил весь рог (ах, прости меня, печень!),
Толкнув длинный тост про очаг и про дом.
А вобщем-то в первый день было все чинно.
Мужчины и женщины с разных краев.
Обслуга не ах, но в нарядах старинных.
И за душу брало хмельное вино.
На сутки вторые, когда аксакалы
Оставили нас... Вот тогда началось.
Плясали лезгины, звенели бокалы,
И парни смешили девчонок до слез.
Аджарский наряд на Алёниных формах
Смотрелся чуть с вызовом (туго обжал).
Узревши такое джигиты-танцоры,
Вздохнули, и каждый поправил кинжал.
И Ваха эфектом таким очень гордый.
Сиял как, точеный хевсурский клинок.
Кузен его, Каха, с довольною мордой,
Все булькал сеструхе невесты вино.
Подружка невесты из той же породы
Косой и румяностью радуя глаз,
Весьма привлекала фигурой дородной,
Друзей жениха повергая в экстаз.
Фигуры хохлушек манили сквозь платья
И слышалось в зале стабильное "Вах".
И лишь силуэты Алёниных братьев,
Держали горячих джигитов в руках.
Грузинки-молодки в долгу не остались,
Хоть скромно плясали, но взгляд как огонь,
И братья невесты вовсю распаляясь,
Клялись им весной показать Оболонь.
На конкурсе танцев папаша Вахтанга,
Устроить пытался для нас западню.
Но с Галею мы в томно-пламенном танго,
Сливались шокируя Вахи родню.
Грузины, хохлы, москвичи танцевали,
И как тут поймешь кто тверез, кто бухой?
Мне Ваха кричал: "Молодэц, генацвали!
Красавчик, Серго! - настойщий МакКой!"
Мелькали детишки, сшибая посуду.
Манана, Дато, Софико, Марине,
Они возникали везде и повсюду:
За шторой, под стулом, в раскрытом окне.
И не был никто этой свадьбе абузой.
Все были хмельны веселы и добры.
На утро кинжалы метали в арбузы,
И нам из динамиков пели "Сябры".
На третие сутки пивком похмелялись,
Мы все в ресторанчике "Старый БатумЪ".
Рассказывал тесть нам как сталь закалялась,
А свекр, как он пересек Каракум.
А теща-хохлушка вздыхала устало,
Про почки больные зудя муженьку.
Сувала ему припасенное сало:
"Мыкола, зажуй. Разитру у муку!"
Свекруха напротив была так довольна,
Невеста при бедрах - ждать внуков орду.
Вещала ей: "ДочИнька... дА... РОды - бОльно!
...А кАк я троИх - в дИвИностом гАду!"
А Каха-кузен все ж проспорил Вахтангу -
Галюня мне страстно отдалась с утра.
Хвала побережью, поэзии, танго...
А также спасибо вину "Хванчкара".
Нам с Галей женитьбу теперь все пророчат.
Спасибо Алене - вот "басни морал":
Не будь у нее неразборчивым почерк,
Я в этом бы действии роль не сыграл.
Вовек не забыть мне хохлушек фигуры,
И свекра рассказ про поход в Каракум.
Аджарские платья, джигитов в чакурах,
Подружку невесты и город Батум!