Здесь калящее солнце, а воздух тягуч и свинцов,
Но зато вызревают яблоки и авокадо.
Торопись, Лоэнгрин, я знаю тебя в лицо,
И теряю себя в небесах в поволоке заката.
Я тут одна среди пьяниц и наглецов.
И, пока еще яблоки не успели соком налиться,
Поспеши, Лоэнгрин, я помню твое лицо,
Я вообще-то плохо запоминаю лица.
Рассудок здесь не лучший помощник мне:
Я помню каждую твою черточку, каждую ямку.
Как я вообще оказалось во вверенной мне стране,
Где надрыв - всего лишь прелюдия перед пьянкой?
У тебя там хлопоты, замки, горы, воздух иной…
Золотистое солнце цветёт над ромашковым лугом…
Торопись, не сможет слабая девушка править страной,
Кто станет ее защитником и супругом?
Мы заживем безоблачно, без камней
За пазухой, рядом с невеждами и ханжами.
Прыгай на лебедя своего и лети ко мне,
Вместе со всеми своими тайнами и миражами.
Волчья ягода вместо яблони пустит ростки
Под набат карильона и бряцание клавесина.
Приговорённым к кручине не пить из молочной реки.
Страшен покой, а счастье – невыносимо
Может быть, потому я качну небесную твердь,
Тебя допытывая тем, что и так понятно.
Тайна – самый токсичный из ядов. Ответь мне… Ответь мне, ответь!
Я задам запретный вопрос, и нарушу клятву
Вот и всё. Жду. Изнываю. На ночь смываю грим.
Треснуло зеркало. Клавесин оглох и рассохся.
Спрячь свою доблесть. Не торопись, Лоэнгрин.
Здесь калящий воздух и тягуче-свинцовое солнце.
Не торопись, мой герой. Не верую и не жду.
Выродились - как класс и вид - рыцари и принцессы.
Умер сказочник. Лебедь царит в пруду.
Некому переписывать план и сценарий пьесы.