эхом раздаются наши муки,
бьются об стены,
стирают в кровь свои нежные руки.
я прошу их не пытаться резать бледно-голубые вены,
прошу не терять улыбок и лиц.
они отвечают мне кивком головы,
плотно закрывают двери теплиц.
я там выращивал любимые розы,
пока не пришли они
не было для красивых цветов угрозы.
теперь каждый раз, когда им плохо,
они заходят внутрь и обрезают
еще не раскрывшиеся бутоны.
мне тяжело и больно смотреть на то,
как эти маленькие твари нарушают законы,
как от их когтистых лап погибает то,
что от тепла моей души расцвело.
бушует во мне океан.
сегодня у причала играет шторм.
прибой разбивает о него волны,
которые пересекали меридиан.
болью по струнам играют на скрипке,
нитки натягиваются в груди.
нервы были крепче стали,
а теперь снова хлипкие,
их снова расшатали люди.
как обычно, бывает, что мысли в капкане,
а тут внезапно сердце.
я сижу снова ночами в пижаме
с открытым настеж окном, и слышу дыхание ночи.
сколько можно быть окутанным грабежами?
и ладно бы деньги, но души.
я набираю снова и снова лапши полные уши.
а чувства. чувства опять остаются бомжами.
в переходах внутреннего мира лежат,
в нищете. в боли. в грязной одёжной ткани.
нет желания быть в углу зажатым
и находиться ежедневно на грани.
мой океан вышел из берегов.
я отдаюсь чашке кофе
и каждой звезде на небе по-пьяни.
корабли тонут где-то по середине
из-за капитанских грехов.
но я чувствую, словно ножом прошлись по грудине:
жжет до невозможного,
и от этого пишется больше стихов.