Куртуазный курьёз приключился с графиней.
Как-то вычурным вечером вязка чулка
надоела. И в гости к своей половине,
облачившись в шелка, надушившись слегка,
прихватив для прочтения томик Мольера,
белой молью скользя по паркетным полам,
шла графиня в вишнёвых тонах интерьера
анфиладою долгой. При входе во храм,
то есть к милому другу, к законному мужу,
учредителю обществ и члену палат,
у которого нет ни секунды досужей,
к филосОфу, лингвисту, чей искренний вклад
высоко был оценен! – и вот бы при входе
постучаться графине, но горестный рок
поступил вопреки её чистой породе:
поотвыкла за вязкой ажурных чулок.
И разверзлись дверей золоченые створки,
и пред взором графини с Мольером – кровать,
на кровати – подвязки, заколки, оборки,
милый друг объясняет спряженья стажёрке.
И сказала графиня сакральное: «Бля-а-а-ть!»