КОЛОКОЛ
Во дворе cтарого, рубленного дома, на широкой скамье лежал 10-ти летний подросток и тихо стонал. Бородатый худой старик с огромной сивой шевелюрой, жевал очередной лист подорожника и укладывал его скрюченными пальцами на алые полосы вдоль щуплой спины внука.
- Ты, Валька, прав только в одном – детей порют по заду…
- Ай!
- Терпи. Лекарственная трава от воплей олухов скукоживается.
- Ты, дед, такой же, как отец!..
- Нет, он добрей – я бы с тебя за такое ослушание рукавицы пошил.
- Чё я сделал-то?
- Ходил к Гиблому шурфу!
- Как все наши пацаны…
- Ты – шахтёрский сын и на них не кажи!
- А чем я хуже?
- Метка на тебе…
- Ух! Какая?
- Можешь услышать Колокол и конец…
Валька живо присел.
- Расскажи!
- Уже не больно?
- В первый раз что ли?.
- Ну, ладно… На Горбатом склоне развалины видел?
- Конечно!
- Раньше там колоколенка стояла…
Старик сел на чурбак против скамьи и начал медленно скручивать козью ножку.
- Ты полежи, внучок, полежи…
- Дед, не томи!
- Ох-хох-хох! Кхе-кхе-кхе!
Старик окутался сизым дымом табака-самосада. Валька сажал нос рукой:
- Какая гадость!
- Да уж лучше картофельной ботвы, которую вы на обвалах с ребятнёй раскуриваете…
- Я только раз попробовал!
- Всыпать бы тебе ещё горяченьких!..
- Ну всем я мешаю, за всё норовят отпороть! Кхе-кхе…
- Так вот, Валька, был когда-то на колокольне старинный колокол. Звонил редко, а потом и вовсе исчез…
- Скрали?
- Глупый ты, как все наши правители – «скрали!» Тута другое… Глянь вон вокруг-то - шахтёры гибнут от голода, от работы непосильной, а кремлёвские и слышать не хотят - вопят, что их обвороовывают, а сами карманы золотом набивают!
- Ты, дед, потише - у тебя же сердце…
- Душе больней! Я, Валька, бывало, лично на Красной площади сиднем сидел неделю – спаси мол самодержец…
- Ну?! В Москве?
- Загну! Кхе-кхе…
- И что?..
- Выпороли, как тебя и на рудники сослали!
- А бабушка говорила – ты тогда революцию делал…
- Ага, но потом она меня!
- Бабушка?!
- Куда твоей комуняке правильной кремни рассекать! Она… Вообщем поняли шахтёры, что над землёй звон к властям не летит и решили спустить колокол под землю.
- В Гиблый шурф?
- Точно. Долго по доскам с холма катили, но ещё дольше спускали вглубь, аж на полкилометра! Многие погибли… Потом зима, весна и лишь летом закрепили горняки колокол возле самого ядра планетного…
Старик встал и направился к сараю. Валька вознегодавал.
- Куда ты, а дальше-то чё было?
- Сие детей не касаемо…
- Стой!
Валька подбежал к сараю, но дед уже захлопнул дверь.
- Наколи бабке дров, внучок, потом докончу…
- Это не честно!
Он постучал кулаками по выбеленнным доскам, но старик не отозвался. Валька, в ярости, покружил по двору, затем схватил топор и выместил всю обиду за порку, за дедово вероломство, на аккуратно распиленных чурбаках.
- Нет, я своих детей не так воспитывать буду, они у меня по университетам пойдут, они пожилому родителю Вальке всё расскажут, что на земле творится!
В гневе он и не заметил, как накрошил вокруг себя ворох смолистых поленьев.
Из сарая, позёвывая, вышел дед, осмотрел двор, Валькины раны, поохал, что рановато ребёнок так размахался, ибо новая кожица кое-где полополась, затем наказал сложить дрова под навес и снова удалился.
Валька чуть не задохнулся от негодования. Он отшвырнул топор и минут пять кричал о семьях-вредителях, о покалеченных молодых душах, о загубленном детстве!..
***
Через час дед снова вышел из сарая.
- Залежался я на сене, внучок, давай-ка помогу маленько, разомну косточки, к тому же ты должен знать, что никто из тех 30-ти шахтёров на поверхность больше не вылез…
Валька разом забыл все обиды.
- Как?!
- Так! Когда последний из них помер – колокол замолк…
У Вальки застучали от страха зубы.
Дед медленно раскладывал под навесом принесённую стопку поленьев.
- И вот, с тех пор, ждут их мятежные души, пока какой-нибудь храбрец спустится в шурф и отмстит за страдания людские громким звоном колокола, да чёб долетел он до самой столицы и чёб пали все гады на колени и покаялись перед народом!
Валька в расстерянности присел на чурбак:
- Я бы мог, конечно…
- Глупый ты, внучок, времена щас другие - образованием высшим надо обзаводится, в правительство идти, а не у шурфов шастать!
- Больше не буду!
- Смотри, а то жертвенники наши вранья не стерпят, призовут под землю! Валька долго молчал...
- Дед, а чё ты не спустился в шурф?
- Я попытался, а власть меня в тюрьму!.
- За что?!
- У нас в России всю Правду под землёй прячут, так вот чтоб не дознался я до неё…
Из-за угла летней кухни вышла краснощёкая баба-Дуся.
- Да, не досидел ты, анархист, малость… Это же надо такую глупость рассказывать молодому поколению!
- От, ведь, какие у тебя ухи тренированные…
- Стыдись, старый!
Дуся подошла и ласково обняла Ваську за шею:
- Большевики там, Валька, на дне шурфа покоятся, беляками постреленные.
Дед взлохматил шевелюру и гордо задрав голову, ворча заковылял к дому:
- Ты, главное, внук, никогда не слушай баб-коммуняк, иначе порот будешь всю свою оставшуюся жизнь!
Баба-Дуся грозно сунула руки в боки, но дед с треском захлопнул за собой дверь.
- На кого ж я потратиила жизнь? Ху-ли-ган!..
Дуся долго усмиряла гнев, кружа вокруг внука и осматривая подсохшие следы порки на спине, потом вдруг всхлипнула и повела его, пирога горяченького испробовать...
***
Весь день провёл Валька в тяжёлых раздумьях, а ночью тихо вылез в окно, отвязал бельевую верёвку и направился к Гиблому шурфу; «Я уж не знаю, кто прав, - шептал он, - услышу колокол, иль нет, а спущусь вниз - людям Правда нужна!»
Так храбро пересёк он картофельное поле, вошёл в ельника, но тут ему почудился средь тонких стволов, блуждающий огонёк и Валька дрогнул; «Шахтёрский фонарь – уже встречают!..»
Светляк то пропадал, то вновь появлялся, явно приглашая следовать за ним к шурфу!
- А может леший, иль кикимора какая хотят заманить в чащобу и погубить?!
Валька остановился. Сначала дрогули колени, потом охватил общий озноб и пересохли губы. Было очень стыдно, но ничего поделать с собой он не мог, Вальке даже показалось, что «провожатый» услышал трусливый цокот зубов, ибо фонарь неожиданно исчез.
- Нет, надо всё-таки идти, вот только б отдохнуть чуток…
Он тихо опустился на корточки и затаился.
Прошло минут десять – никого…. Валька немного успокоился и стараясь не глядеть по сторонам, стал осторожно пробираться сквозь колючую посадку к шурфу.
Выйдя к подножью Горбатого склона, Он окончательно взял себя в руки. Ярко светила луна, спокойно брёл вдоль тропинки ежик, тёплый ветер доносил сонный пере-гав деревенских собак.
***
А вот и Гиблый шурф…
- Главное не раздумывать долго – прошептал Валька - пришёл спасать Россию – полезай под землю!
Он быстро сделал на конце верёвки петлю, набросил её на обломок столба, полюбовался напоследок «белым светом», потом зажёг фонарик старой шахтёрской каски и начал спуск. ..
К счастью, с боков шурфа, рёбрами торчали окаменевшие от времени балки и он, не дожидаясь пока кончится длина верёвки, сдёргивал её с предыдущего крепленния, выбирал следующее и лез дальше, совершенно не задумываясь о предстоящей технике подъёма.
Страх ушёл. Над головой мерцали звёзды, Великая цель – «Освобождение народа от рабства» окрыляла душу и Валька, героически перенося царапины, боль в растёртых ладонях, продолжал спускаться...
Вдруг, верёвка лопнула, в ушах свистнул ветер, затем нечто резко рвануло его за пояс, голове стало горячо и он услышал колокол! Это были не звуки, а скорее огненные всполохи возникавшие из темноты и озарявшие душу: «Как красиво и больно!» – успел подумать Валька…
***
Утро он встретил покачиваясь на крюке, в паре метров от кучи хлама -
это было дно Гиблого шурфа!
- А где ж колокол?
Васька осмотрелся - нету, как, очевидно, и хода назад!
- Что делать?!»
Он дрыгнул ногой - тело взвыло от боли: заныли спина, шея, закружилась голова. Н-да, арканить крюк куском верёвки и как-то пробовать подняться наверх, он вряд ли сможет…
- Вот так финт - жгла его мысль – пришёл за Правдой, а повис, как
кукла-марионетка в театре Карабаса-Барабаса!
Валька осторожно пошевелил пальцами – похож!
Он с надеждой посмотрел вверх – никого. Попробовал крикнуть, но голос подвёл – пшш-ш-мам-машш…
- Наверно тут я и погибну!
На глаза навернулись слёзы. В их тумане ему показалось, что из под хлама привстал скелет в будёновке…
Валька, беззвучно, по-рыбьи, разинул рот, силясь выдавить из себя : «По-мо-ги-те!» Но увы - сразу пятеро убиенных, страшно щёлкая щербатыми челюстями, запрыгали под ним пытаясь достать…
- Дяденьки, я не виноват, я за вас!
Самый длинный снял с себя череп и швырнул в него…
Валька снова завопил, но для них это прозвучало командой: «К бою!». Скелеты, почему-то, бросились друг на друга, корёжа арматурой и ржавыми саблями свои выбеленные временем кости. Валька, от ужаса происходящего, вновь потерял сознание.
***
Очнулся он от хлёсткого удара по щеке - рядом качался толстый жгут…
- Цепляйся, внучок – вытяну!
Валька глянул вверх - серебрянным нимбом сияла на фоне неба лохматая голова деда. С опаской посмотрел на дно шурфа - скелеты исчезли!
- Я живой!
Прорезался от радости Валькин голос.
- А вот это пока не знаю, внучок, если взвоешь от хворостины – поверю.
Валька рассмеялся: «Шутит, не выпорет, воспитатель.»
Раздался другой голос:
- Валентин, поднимайся – дед пошутил…
Тут шахтёрский сын съёжился: «А вот и тятя… Он точно не упустит случая!»
- Вну-чо-ок, не бойся никого - я тебя в обиду не дам, да и пирожок стынет, вылезай быстрей!
- Бабушка!
Валька быстро привязался жгутом и оттолкнувшись от стенки шурфа сдёрнул тело с крюка.
- Только вы осторожно – спину больно…
Семья медленно начала подъём героя. Дед не унимался:
- Колокол-то тама?
- Нету – отвечал Валька – хлам один!
- А слыхал его?
- Было…
- Эх, закопали Свободушку, гады!
Дуся так взвилась, что птицы вокруг шурфа смолкли.
- Замолчи, старый, у мальчишки дыханье спёрло, а он тут с провокациями!..
Дед огрызнулся:
- Это точно – бесполезно! Вы, комуняки, всех заткнёте…
Наверху назревал очередной политический скандал.
***
Когда Вальку наконец вытянули, отец достал из-за пазухи алюминевую фляжку и похмелился. Дед же, наказал Вальке посидеть чуток на травке, а Дуся всплеснула руками и запричитала:
- Кровь внучку в глаза налилась за ночь!
- Хва пищать – обоорвал дед – бегом домой, а там голову в капустный
лист замотаем, аль ноги в горчичку – оттянет враз!
Отец икнул и грустно улыбнулся в крошево битым драками ртом:
- Будь здоров, сынок!
Дед возмутился:
- Одни Волю засыпают, другие пропивают, как Россее выжить?!
Отец вяло отмахнулся от патриота:
- Хлебнёшь сынок?
Он протянул Вальке ёмкость, но бабушка ухватила внука за руку и потащила к дому.
- Ему соска ваша не нужна - юный гражданин о государстве должен учиться думать, а не алкоголь дуть!
«Гражданин» упал. Дуся охнула, подхватила его на плечо и кинулась напрямки.
Когда сознание возвращалось, Валька то тоскливо оглядывался на ворчащего деда, который косматым медведем продирался, стороной, сквозь ельник, то на отца, что так и остался сидеть на краю Гибельного шурфа, беспечно потягивая из фляжки водку…
А потом, вдруг, вспыхнуло всё вокруг кузничным, оранжевым пламенем и полетел над кустами орёл, похожий на деда, а следом, приняв очертания красной птицы, понеслась за ним баба-Дуся. Отец же, чиркнул спичкой и исчез, а Валька неожиданно оказался пред горящим их домом и над крышей качался и гудел огромный раскалённый колокол!..
«Все сказки в жизни – правда сущая, а вот сама она брехня»! Успелось подумать герою и сердце его будто лопнуло, а душа кинулась в небо
искоркой, кружась и поднимаясь всё выше и выше, пока навовсе не ичезла.