(из сборника "Гос.граница СССР")
Откуда он пришел и как попал
К нам на заставу, вряд ли кто припомнит…
Его нашел Дернов…Он замерзал…
Был весь в снегу…Поскуливал от боли.
Смешной, лохматый , маленький щенок…
Мы не искали признаки породы.
Намаявшись, он ничего не мог:
Ни есть, ни пить, пресытившись свободой.
Дернов его в котельной отогрел
И через сутки взял с собой в питомник.
Собачий мир растроганно сомлел…
И он был принят без рычаний злобных.
Афоня…Так назвал его Дернов,
Мы промолчали - «Право первой ночи».
Он рос. Крепчал. И к лету был готов
Идти на зверя…Это кстати…Очень.
Он за Дерновым по пятам ходил.
В машинах трясся, мучаясь, рыгая.
Брал след подранков. Быстро находил.
И стал любимцем всех, я полагаю.
Псы злобные, служебные - ему
Лакать свою похлебку разрешали.
Афоня не наглел и потому
Его терпели…Ждали…Не мешали.
Прошло примерно года полтора,
Мы видели - Афоня ждет подругу.
Ну я привез - он был смертельно рад,
А я подруге кличку дал - «Синюга».
Нам было удивительно смотреть:
Любовь, как у людей, не вру, ей-Богу.
Она лежала - он таскал ей снедь,
Вылизывал, обхаживал подолгу.
Все кончилось печально…Что Шекспир!
И что его «Ромео и Джульетта»!
Не помню, кто был первым, подхватив
Лишай стригущий или власоеда.
Они скрывались, чувствуя болезнь…
Мы спохватились поздно…Все пропало…
Афоня почти полностью облез –
Синюга его телом согревала.
Исход один - убить и трупы сжечь…
Я не нашел на это добровольцев.
Они старались нам в глаза смотреть
Мы отводили взгляд, невольно морщась.
Сержант-приезжий выручил и спас.
Он, видно, повидал смертей немало …
Мы отвернулись…Выстрел нас потряс…
Ни звука…Тишина…Так не бывало.
Нет визга, скулежа. И нет мольбы -
Они погибли молча и достойно…
Я вспомнил про припрятанный «пузырь» -
На сердце было как-то неспокойно…
Мне тяжело об этом вспоминать -
Собаки были благородней, лучше
Отдельных «гомо сапиенс». Как знать,
Где были в прошлой жизни эти души?
• * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *